15.06.2010 в 21:02

Пишет  QVall:

[фанарт] - А во лбу Луна горит

Yan Feng Mu


Lauren Montgomery

@темы: SM, фанарт, аниме

---

18.07.2009 в 22:32

Пишет  Дэуи апМервин:

Фразы HK-47 ("Звездные Войны: Рыцари Старой Республики 2")
(О преподавании урока другим НК) "Но, если они, фактически, охотятся за вами, тогда я воспользуюсь возможностью повстречаться с этими единицами - и преподать им правильные протоколы убийцы."
(Ставит мину) «Грубо, но эффективно»
(Про "дешевую" имитацию единиц HK) "Они даже изменили свою расцветку на жалкий оттенок Дюрастила, вместо правильного ржаво-красного цвета, который вселяет страх в мишени."
"Наблюдение: Это враждебная галактика, Хозяин - модернизация позволит мне распылять ваших врагов более эффективно."
(В случае совершения Игроком чего-то злого.) "Утверждение: Хозяин, иногда ваши действия заставляют мое ядро поведения светиться."
(Рассказывает о своем предыдущем хозяине, Произносится только в том случае, если Игрок имеет на него влияние 100) "Утверждение: О, да. У моего хозяина была довольно крупная коллекция странных личностей, неспособных, похоже, противостоять своим базовым конфликтам личности. Позвольте мне привести несколько особых примеров."
(Как будто говорит о нелюбимых родственникам) "О, Хозяин, Я тебе не верю! Я не верю ни тебе, ни кому бы то ни было, больше никогда!" (HK-47 проигрывает голос Карта Онаси из первой игры)
"О, Хозяин, Я люблю тебя, но я ненавижу все за что ты борешься, однако, мне кажется, что мы могли бы соединить вместе наши скользкие, покрытые слизью губы в грузовом отсеке!"(HK-47 проигрывает голос Бастилы Шан из первой части игры, насмехаясь над ней)
(С отвращением) "Заключение: Такие феромоно-управляемые человеческие ответы никогда не изменяют заряд в моих аккумуляторах и заставляют меня думать, что если бы я мог, то вставил бы бластерный пистолет в свое ядро поведения и нажал на спусковой крючок. Я рад, что в вашем текущем окружении ничего такого не происходит.
"Утверждение: Я уже многое узнал, Хозяин. И я стремлюсь узнать еще больше о лжи, предательстве и новых пособах навредить невинным."
(Впечатленно, в случае совершения игроком чего-то злого) "Утверждение: Стоит мне поверить, что мои фоторецепторы записали последний потенциальный аспект вашей жестокости в мое ядро памяти, вы совершаете новое зверство, которое заставляет меня анализировать его на протяжении нескольких дней. Вы просто невероятный генератор жестокостей, Хозяин, вы заражаете все своим касанием или присутствием. Вы проклятие для всех органических мешков с мясом, где бы они ни были."
(Удовлетворенно, как будто хлебнув хорошего пива, при совершении игроком чего-либо злого) «Наблюдение: Вы выражаете неимоверное количество жестокостей, Хозяин. Сложно сосчитать их все.»
Утверждение: А... когда я вижу такую жестокость, это вселяет в меня надежду за всех органических мешков с мясом."
«Утверждение: О, хорошо, Хозяин. Несомненно вы беспокоите меня, потому что хотите помучить меня безобидными несмертельными вопросами. Или, возможно, вы хотите, чтобы я отдраил палубу вашего корабля, или перевел инопланетный текст. Мои цепи гудят от того, что ваша следующая задача не будет связана с окончанием жизни органических мешков с мясом, которые заслуживают смерти (с возмущением).»
«Прекрасно. Несомненно один из ваших союзников обернулся против вас и должен быть распылен. Кто он. Надоедливый пилот? Или, быть может, девушка Эчани. Она предоставит мне прекрасную разминку. Я всегда хотел узнать насколько мои навыки обращения с бластером окажутся эффективны против нее. Я мог бы начать с выстрела по ногам и... Я очень надеюсь, что это не единица Т3. его уничтожение проблем не составит.»
«Хозяин, я очень надеюсь, что это не ваше стандартное поведение» (В случае, если игрок совершает нечто хорошее).
«Можно мне застрелиться, Хозяин?»
(Изгнанник только что поставил Протокольный Пакет Пацифиста) «Ответ: Протоколы убийцы? Как в преднамеренном убийстве другого человека может быть экономическая или личная выгода? Хозяин, определенно шутит со своим скромным миролюбивым дроидом. Я живу только для того, чтобы служить и учиться служить мешкам с мясом».
(к Т3-М4) «Утверждение: Ой, да заткнись ты, маленький пикающий мусорный уплотнитель».
«Возмущение: Черт побери, Хозяин, я дроид-убийца, а не электронный словарь».
(ремонт неудачен) «Аааай! Что вы делаете, Хозяин? Уберите ключ, уберить ключ. (пискляво) Медик!»
«Хозяин, вы очень жестокий Хозяин. Вы мне нравитесь.»

@темы: KotOR, цитаты, афоризмы, фразочки, юмор, игры

---

23.05.2010 в 14:58

Пишет  Malachite:

Kuroshitsuji, "Тайна контракта", Себастьян/Сиэль, R
Название: "Тайна контракта"
Автор: Malachite (или Zverek)
Бета: DraKoshk-a
Фандом: Kuroshitsuji
Пейринг: Себастьян/Сиель
Рейтинг: R
Жанр: Slash, романс
Размер: мини
Дисклеймер: герои принадлежат бесподобной Toboso Yana
Статус: завершен
Предупреждение: за основу взяты реальные факты, остальное - плод моего воображения; местами POV Себастьяна
Размещение: размещайте на здоровье, но только с моего разрешения.
От автора: фик написан по заказу беты и ей же в подарок)))


Граф много рассуждал о верности Себастьяна. Почему слуга так предан своему хозяину и никогда не лжет? Каким принципам следует дворецкий, соблюдая все приказы господина? В чем причина его беспрекословного подчинения? Демону доверять опасно и безрассудно, он старается ввергнуть свою жертву в пучину греха и порока, Сиэль это прекрасно понимал, однако слепо полагался на слугу во всем.

Яркий свет летнего солнца прорывается сквозь полупрозрачные льняные оборки синих штор, частично задерживаясь в складках внутренней отделки из тяжелой парчи, отдернутой в стороны. Ослепительные блики переливаются на граненом стекле чернильницы, в которую Сиэль макает белое гусиное перо и аккуратно выводит свою подпись на пергаменте, после чего облегченно вздыхает и откидывается на спинку кресла.
- Господин, еще рано отдыхать, - произносит дворецкий, убирая внушительную стопку бумаг. – Впереди урок истории.
Мальчик утомленно выдыхает. Себастьян – строгий учитель и к занятиям своего хозяина подходит с максимальной серьезностью. Деловые бумаги компании сменяются целой горой книг, которые слуга складывает перед графом аккуратной стопочкой на столе.
- Мне что, нужно все это прочитать? – хмурится Фантомхайв.
- Вы должны знать историю своей страны, милорд, - дворецкий с деловитым видом поправляет очки на переносице.
Сиэль недовольно пожимает плечами и берет в руки увесистый том в коричневом кожаном переплете под названием «Орден тамплиеров».
- Принеси мне чай, - распоряжается граф и раскрывает книгу.
Убедившись, что подопечный углубился в изучение предмета, Себастьян скрывается за дверью кабинета. Граф пропускает скучное на его взгляд вступление и берется за чтение первой главы, повествующей о создании сего ордена. Сиэль не обращает внимания на вернувшегося слугу, который ставит перед мальчиком чашку с ароматным напитком и отступает в сторону на пару шагов. Прочитав несколько страниц, графу попадается картина неизвестного художника с изображением рыцаря, держащего в руках меч и щит. Сиэль вначале даже не понимает, чем именно его привлекла столь обычная на первый взгляд иллюстрация, но взор сам останавливается на щите: в золотой окантовке на красном фоне была начертана пентаграмма, совпадающая с печатью договора между ним и демоном. Граф внимательно вчитывается в содержимое главы, но ни одного намека на расшифровку этого символа не находит.
«Как могла печать контракта оказаться у тамплиеров?» - задумывается Сиэль.
Страницы зашелестели от частого перебирания, однако поиск не дал результатов, кроме упоминания о том, что на щите пентаграмму разместил племянник короля Артура, сэр Гауэйн.
Граф в порыве раздражения захлопывает книгу.
- Милорд, что вас так встревожило? – тихо спрашивает за спиной хозяина Себастьян.
Мальчик вздрагивает от голоса дворецкого, он даже не заметил чашки с полуостывшим чаем. Сиэль делает глоток, чтобы смочить пересохшее от нервного напряжения горло, тем самым давая себе возможность успокоиться.
- Ничего, - сухо отвечает мальчик, бросая пренебрежительный взгляд на слугу.
- Неужели вас настолько взволновала история Британии? – Себастьян наклоняется так низко, что его мягкие губы касаются уха графа.
От шелковистого голоса и теплого дыхания дворецкого Сиэль чуть не подпрыгивает с кресла, но воздерживается от этого секундного порыва. Граф берет новый лист пергамента и выводит идеально ровные буковки, медленно превращающиеся в слова. Демон видит, с каким нетерпением хозяин пишет записку, хочет поскорее закончить, но надо отдать должное выдержке мальчика – перо скользит медленно и уверенно, как и положено. Сиэль посыпает бумагу порошком, давая чернилам просохнуть, и аккуратно сворачивает, пряча в конверт, который тут же запечатывает гербовой печатью рода Фантомхайвов.
- Доставь письмо мистеру Дику Соммерсу, владельцу книжной лавки в Ист-Энде. Он передаст тебе некий предмет, без него не возвращайся, - отдает приказ граф.
- Могу я узнать о содержимом? – демон скользит взглядом по раскрытым страницам книги, лежащей перед мальчиком, и улыбается.
- В записке все подробно изложено, и тебе не нужно это знать, - властно говорит Сиэль.

Милорд, вы очень внимательны, я совершил непростительную ошибку, когда дал эту книгу, в надежде, что вы не обратите внимания на рисунок. Но слишком поздно спохватился, а чего еще можно было ожидать от моего господина. Как же я ошибся! Хотите раскрыть мою тайну? Вероятно, вас шокирует то, что вы можете узнать.
Я принимаю протянутый конверт и удаляюсь, отвесив грациозный поклон. Мне не нужен экипаж, я двигаюсь быстрее любого скакуна, и хватает нескольких минут, чтобы добраться до нужного места. Толкаю деревянную скрипучую дверь обветшалого на вид здания, находящегося на улице Катетен Стрит, и захожу внутрь. Запах прелой бумаги вперемежку с благовониями сразу ударяет в мой чувствительный нос, из-за прилавка показывается полный старичок в круглых роговых очках и благожелательно улыбается. Я молча протягиваю ему конверт, от одного вида которого ноги мистера Соммерса подкосились, руки задрожали, крепче сжимая бумагу, будто он держал слиток золота. После нескольких неудачных попыток мужчине удается вскрыть послание, и его глаза начинают бегать по строчкам.
- Прошу, подождите пару минут, - голос старика подрагивает от волнения, человек быстро скрывается меж высоких стеллажей с многочисленными книгами.
Такое поведение вызывает лишь насмешку. Как же боятся моего хозяина. Через какое-то время мистер Соммерс возвращается и протягивает небольшой картонный коробок, перевязанный черной лентой.
- Все что угодно для господина Фантомхайва! – лавочник раскланивается почти до самого пола.
- Благодарю, - я опускаю на небольшой столик мешочек с монетами.
Возвращение в поместье не заняло много времени, я вежливо стучусь в дверь кабинета и захожу. Вы так и сидите в кресле за столом, листая книгу, постукивания пальцев по деревянной поверхности выдают ваше нетерпение. Мне это нравится, очень нравится. Возможно, если будете знать мой секрет, мне будет проще поймать вас.

- Принес? Давай сюда, - граф протягивает руку за коробком. – Ступай, больше мне ничего не нужно.
Дождавшись, когда дворецкий оставит его одного, Сиэль, быстро вскрыв картон, достает увесистый фолиант с золотистым корешком, на котором значится: «Символика темной и светлой магии», и начинает самым внимательнейшим образом изучать содержимое. На страницах мелькают разные символы просто невообразимых форм. Мальчик почти отчаялся найти интересующий его знак, но упорно продолжает поиск. Безрезультатно просмотрев весь «темный» раздел, граф раздраженно шлепает рукой по бумаге, перелистнув сразу с дюжину страниц. Каково же его удивление, когда книга раскрывается на изображении пентаграммы, но еще больше изумляет то, что символ находится в разделе, посвященном светлой магии. Сиэль притягивает фолиант к себе и указательным пальцем проводит по пергаменту, описывая контур звезды. Несомненно, это печать контракта.
- Пентаграмма Соломона, - читает название этого знака граф.
Несказанная радость волнами пробегает по телу, когда он находит трактовку к каждой надписи, украшающей острые концы звезды, но удивление нарастает по мере того, как перед ним медленно открывается завеса тайны.
- Abdia, - читает мальчик самое первое слово, венчавшее верхушку печати. – Молю об открытии тайны, о Святой Дух!
Граф откидывается на спинку кресла, лихорадочно соображая: «А не лишился ли я рассудка? Или, может, ослеп?»
- Какой еще Святой Дух? Нет, я точно спятил! Мерещится невесть что, - Сиэль протирает глаза и вновь читает строчку, но смысл ее от этого не изменяется.
Глубоко потрясенный мальчик изучает непонятную закорючку, нарисованную под этой надписью, и вконец лишается дара речи, а заодно и способности трезво соображать. Оказалось, что странный значок обозначает подпись Архангела. Точнее, все они. Каждая надпись сопровождается просьбой о чем-либо, больше походит на молитву, нежели взывание к демону. Однако прочтенные строчки прочно впечатываются в голове графа и покидать ее не собираются.
- Выходит, это символ света, - задумчиво произносит граф, закрывая фолиант. – Ничего не понимаю. Почему печать олицетворяет собой настолько священный знак?
Сиэль касается кончиками пальцев черной повязки и погружается в думы о прочитанном. Наверняка здесь какая-то ошибка, разве может демон выносить подобные символы? Гораздо проще было бы спросить об этом самого Себастьяна, приказать объяснить все, что гложет мальчика, однако Фантомхайв упрям и своеволен. Он прибегнет к подобному методу лишь очутившись в тупике, из которого не будет ни единой лазейки.
Весь день Сиэль промучился, выстраивая догадки и предположения, но все его мышление, способное создать логическую цепочку, опираясь на факты, оказалось совершенно бессильным в этой необыкновенной магической сфере.
Даже ужин у графа выдался не самым приятным, его дворецкий вел себя очень подозрительно, то и дело бросая насмешливые взгляды на хозяина, что до безобразия злило мальчика. Сиэль даже выронил пару раз ложку из рук, под очередным лукавым взором слуги.
«Ну зачем так на меня смотреть? Он откровенно дразнит меня! – негодовал граф. – Паршивый демон, еще смеет надо мной смеяться!»
Когда аппетит окончательно пропал, мальчик поднялся из-за стола, оставив недоеденным растаявший пломбир.
- Господин, вы не хотите десерт? - саркастично подмечает Себастьян вслед удаляющемуся мальчику.
Не удостоив дворецкого ответом, Сиэль спешит оказаться в своей спальне, остаться наедине с самим собой и не видеть причину своего гнева. За весь день слуга не почел нужным покинуть мысли графа, казалось, что демон прочно там поселился, не желая ни под каким предлогом покидать свое убежище.
- Довольно! – выкрикивает в пустоту комнаты мальчик, обхватывая себя руками и усаживаясь в кресло перед камином.
Узорчатая лепка этой незамысловатой конструкции отливает золотом из-за маленьких языков пламени, подрагивающих на фитилях подсвечников, стоящих на полке. Сиэль проходится взглядом по гипсовым стеблям и листикам, опоясывающим камин, которые прибавляли роскоши и без того дорогому убранству спальни. Тихое потрескивание дров приводит мальчика в какое-то умиротворенное состояние. Наблюдая за мелкими искорками, норовящими ускользнуть из очага, граф постепенно погружается в объятия желанного сна, непринужденно забирающего подростка в свои безграничные владения.
Просыпается Сиэль от едва ощутимых прикосновений к своему телу, он приоткрывает глаз, не скрытый повязкой, и старается сфокусировать еще мутный взгляд на темной фигуре перед собой. Ловкие пальцы, облаченные в прохладную атласную ткань, бегают вдоль груди, расстегивая пуговицы на белой рубашке.
- Себастьян? – полусонным тоном спрашивает граф. – Что ты делаешь?
Мальчик с большим трудом приподнимается, опираясь на подлокотники кресла, обнаружив, что жилетка уже лежит по соседству, аккуратно сложенная. От сна в неудобном положении затекла шея, а тело совсем не слушается приказов, посылаемых мозгом.
- Готовлю вас ко сну, мой лорд, - поясняет шелковистым голосом дворецкий. – Вы же не собираетесь спать в дневной одежде?
- Ох, нет. Продолжай, - мальчик устало вздыхает и вновь откидывается на спинку кресла, недовольно морщась от жжения в затекших суставах.
Весь ряд пуговиц побежден, и Себастьян проводит по плечам Сиэля, сбрасывая рубашку медленным движением, слишком медленным. Графа охватывает странное чувство, прохлада от перчаток будоражит воображение, вызывая неясные позывы у тела, заставляет бесноваться в желании чего-то, но чего именно, мальчик не знает. Очередное прикосновение, короткие брюки соскальзывают с бедер, а ладони слуги плавно передвигаются по ногам, вызывая трепетную дрожь, сотрясающую Сиэля. Волна необъяснимой паники, как цунами, обрушивается на подростка, ему становится страшно от нахлынувших ощущений. Приложив неимоверное усилие, граф сдерживается, отринув мимолетный порыв. Ведь ничего необычного Себастьян не делает, всего лишь переодевает, как всегда, но что-то осталось томиться внутри, желая продолжить этот невинный ежевечерний ритуал. Дворецкий протягивает ночную сорочку, помогая хозяину вдеть руки в рукава. Снова длинные пальцы бегают по телу, вызывая непроизвольный вздох, Сиэль поздно осознает свою оплошность, а милая улыбка слуги только сильнее натянула струнку гнева в хрупкой груди.
Себастьян подхватывает на руки графа и относит на кровать, бережно укладывая мальчика на гладкие шелковые простыни. Слуга накрывает своего хозяина теплым одеялом, бросив на него ласковый взгляд. Дворецкий тушит все свечи в спальне, которые почти сразу же дразнят нос ароматом воска, смешанного с легким дымом.
- Доброй ночи, милорд, - мелодично протягивает из сгустившегося мрака демон, покидая покои господина.
Сиэль лишь жеманно пожимает плечами, лежа в постели, и спешно переворачивается на другой бок.
«Ну и какая она теперь добрая? – возмущается граф, изучая взглядом оконный проем, тускло светящийся в ореоле хозяйки ночного неба. – Ложь, все ложь! Его лживая правда – это только один из пунктов контракта».
Мальчик не находит себе места, весь их договор трещит по швам. Зачем Себастьян умолчал такую важную деталь, почему демон носит святые метки? Сиэль не верит этим существам, называющим себя ангелами, с одним из которых был знаком лично, и ничего хорошего он мальчику не сделал, совсем наоборот. А Бог, где он был, когда его лишали семьи? Кругом сплошная ложь о милосердии, добродетели и мире. Граф твердо уверен, что ничего этого нет, а теперь еще и демон со странным контрактом.
Сиэль отбрасывает край одеяла в сторону и спрыгивает с кровати. Он не может больше выносить безвестность. Шлепая босыми ногами по холодному полу, мальчик быстро оставляет свою комнату и устремляется по длинному коридору, пробираясь на ощупь в кромешной тьме.

Я смиренно лежу на кровати в ожидании утра, демонам не нужен сон, мы прекрасно можем обойтись и без него. Мысленно перебираю список дел на завтра, когда до острого слуха долетают едва различимые шаги за дверью. Я ждал, и ты все-таки пришел. Люди так предсказуемы, даже мой маленький граф не может устоять перед соблазном познать необъяснимую тайну.
Звуки стихают, я чувствую твое присутствие, твое смятение и нерешительность, желание войти, чтобы узнать правду, не дающую покоя. Жажда знаний может погубить тебя, мой мальчик, но бесстрашие и упрямство – твой конек. Даже отсюда слышно гулкое учащенное биение детского сердца.
Дверь тихонько скрипит, и на пороге показывается силуэт. В бледном лунном свете от окна твоя фигура выглядит совсем хрупкой. Я поворачиваю голову и прекрасно вижу твой взгляд, полный ненависти, а тусклое пурпурное свечение, исходящее от правого глаза, заливает помещение. Не могу оторваться от этого завораживающего вида, тонкие ноги, не скрытые тканью, сейчас почему-то волнуют меня больше, чем гнев, которым так и пышет твоя персона. Я чувствую его всеми фибрами своей демонической души.
- Себастьян! – слишком громко произносит Сиэль, сопя от напряжения, овладевшего им. – Я приказываю сказать мне правду!
- Я никогда не лгу вам, мой лорд, - дворецкий поднимается с кровати и присаживается перед хозяином на одно колено, приложив ладонь к груди.
- Тогда расскажи, что собой представляет контракт!? Я узнал, что этот символ не имеет никакого отношения к демонам! – мальчик почти задыхается от переизбытка чувств.
- Милорд, вы коснулись грани, знание коей может оказаться опасной.
- А я попробую, или ты хочешь, чтобы я сам начал? – глаза графа горят синим пламенем. – Что означает:
«Abdia, молю об открытии тайны, о Святой Дух!
Ballaton, молю о том, чтобы мои помыслы и моя речь были чистыми.
Bellony, молю дать мне силы и энергию, чтобы властвовать.
Halliy, молю найти ответы…»

Я не даю договорить тебе до конца.
- Это значит, что контракт частично запечатывает и сдерживает мою истинную сущность, заставляет исполнять приказы господина, потому что без контроля мы будем лгать, мы так устроены. Находим слабые места людей, чтобы погрузить их в пучину греха, - мужчина освобождает руки от перчаток, оголяя собственную печать, осторожно берет тонкие запястья и ненавязчиво притягивает к себе мальчика. - Когда-то очень давно существовали только ангелы, но они разделились, и между ними разгорелась война. Потерпевшие поражение были изгнаны с Небес в Ад и стали называться демонами, им неведомы ограничения, а потому, чтоб удержать равновесие, контракт скрепляется небесной меткой.
- Значит, ты все-таки врешь? - безразличным тоном тихо спрашивает Сиэль.
- Да. Лгу всем, кроме вас, господин, - старается успокоить мальчика Себастьян.
Отрешенный вздох срывается с розовых тонких губ, но я чувствую, как облегчение заполняет этого маленького человечка. Отнимаешь руки, намереваясь покинуть мою комнату. О, нет, мой маленький граф, неужели вы думаете, что сможете уйти, не дав ничего взамен? Демоны ничего не делают просто так, вы должны заплатить.
Разворачиваешься, но я вновь ловлю твою ладонь и приникаю губами к кончикам пальцев.

- Себастьян! Что ты себе позволяешь? – Сиэль пытается отдернуть руку.
- Прошу прощения, милорд. Вы были мной недовольны, - демон целует каждый пальчик графа, затем поднимается чуть выше и касается языком гладкой кожи, вызывая целую стайку мурашек, пробежавших по спине мальчика. – Могу я загладить свою вину?
Фантомхайв потрясенно всматривается в слугу, не в силах сделать даже шаг в сторону. Сиэль честно хочет уйти, однако невидимые путы удерживают его на месте, а обжигающие губы Себастьяна словно приворожили мальчика.
- Можешь, - снисходительно отвечает граф, поддаваясь на манипуляции невидимых ниточек, которыми так виртуозно орудует дворецкий.
Свет луны падает в комнату так, что Сиэль не может видеть алчной улыбки демона, чем слуга пользуется самым наглейшим образом. Себастьян чуть задирает длинный рукав сорочки хозяина и продолжает шествие губами по гладкой коже, в темном помещении похожей на мрамор. Граф замирает от столь неожиданных прикосновений, вызывающих в его теле непонятное томление, ломающих волю изнутри, подталкивающих к бездонной пропасти: еще один маленький шажок, и мальчик провалится в нее. Совсем чуть-чуть. И демон сталкивает хозяина в это ущелье, ощущения, зародившиеся еще в спальне, вновь набрали обороты, но теперь они во много раз сильнее. Как цунами, графа накрывает волна удовольствия от рук слуги, перебравшихся на талию, они постепенно сползают вниз к коленям и начинают двигаться вверх, бесстыдно забираясь под сорочку. Сиэль не сразу понимает, что теплые ладони изучают его оголенные бедра, мальчик неосознанно запускает пальцы обеих рук в черные волосы Себастьяна, сжимая их и притягивая дворецкого к себе. Жест хозяина заставляет демона уткнуться лицом в живот графу, но слуга вовсе не против, каким-то чудом мужчина умудряется расстегнуть зубами пуговицы на ночной рубашке мальчика и кончиком носа трется о нежную кожу вокруг пупка. Ноги Сиэля предательски задрожали, и он упал бы на пол, если б не умелый дворецкий.
Все мирские законы с их глупыми предрассудками и предубеждениями, включая здравый смысл, сейчас уплыли куда-то очень далеко. Одно легкое движение Михаэлиса, и Сиэль лежит на его кровати, придавленный телом демона, излучающим жар, который охватывает заодно и графа. Мальчик едва соображает, что с ним происходит, а Себастьян жаждет добавить к длинному послужному списку хозяина еще один сладкий порок.
- Себастьян, что ты собрался…
- Вы сами сказали, что я могу загладить свою вину, - шелестит Сиэлю в ухо дворецкий, поглаживая молочно-белую грудь мальчишки.
Граф окончательно запутывается в лабиринтах собственного сознания, витающего на данный момент где-то в облаках.
- Прикажите мне остановиться, если вам не по нраву этот способ. Всего одно слово, - продолжает мурчать Михаэлис, обдавая шею хозяина потоком теплого воздуха.
Вместо ответа Сиэль может лишь томно простонать имя слуги, кровь почти закипает в венах, безжалостно стуча в виски взволнованному мальчику, сгорающему от желания получить порцию новых ласк. Он беспомощно дрожит в руках демона, а Себастьян крепче прижимает тело графа к своему, наслаждаясь гармоничной симфонией бьющегося сердца и частого срывающегося дыхания хозяина. Мальчик робко пробегает пальцами по плечам слуги, скрытым тканью тонкой рубашки, Сиэль хочет коснуться кожи дворецкого, он зашел уже слишком далеко, теперь останавливаться поздно. С непривычки он несколько неловко справляется с двумя пуговицами и запускает ладонь под воротник.
Одной рукой Михаэлис скользит под спину юного графа и поднимает его, усаживая к себе на колени, длинные ловкие пальцы пробираются под сорочку, нежно лаская шелковистую кожу мальчика под лопатками. Сиэль обхватывает шею слуги, склонив голову ему на плечо, необъяснимый порыв чувств подталкивает подростка совершить странный поступок, на который он никогда бы не решился, будучи в здравом уме, но настойчивые ласки Себастьяна заставляют терять голову, граф даже стал сомневаться, что все это происходит именно с ним – мальчик чуть потягивается и касается губами шеи дворецкого, сперва легонько, почти неощутимо, затем приникает сильнее. Рука слуги заскользила по спине вниз, ниже… Сиэль, не выдержав столь ярких и острых ощущений, легонько прикусывает кожу на шее дворецкого, до ушей долетает сдавленный хрип, похожий на рычание дикого зверя. Значит, и демоны умеют чувствовать и получать удовольствие, это польстило мальчику, его обуял неописуемый восторг. Чуткие пальцы Себастьяна обхватывают твердую плоть хозяина, требующую разрядки, начав удовлетворять потребность мальчика в ласке.
Сиэль запрокидывает голову назад, выгнув спину дугой, хриплый стон вылетает из глубины детской души, хотя какой он теперь ребенок? Граф упал бы назад, если бы демон вовремя не подставил ладонь под поясницу, удерживая тем самым мальчика на себе. На шее господина настолько соблазнительно бьется маленькая жилка, что даже всегда сдержанный дворецкий не может вытерпеть, а голос графа окончательно выводит его из равновесия, и слуга бездумно впивается в кожу между ключицами хозяина. Себастьяну хватает нескольких незамысловатых движений рукой, чтобы ощутить горячую жидкость в своей ладони. Он медленно опускает трепещущего Сиэля на мягкую постель, улыбаясь каким-то мыслям, известным только самому дворецкому.
По тому, как начинают вытягиваться в тонкую щель черные зрачки, граф понимает, что на этом дело не закончится. Жар огня, подрагивающего в очах, достигает самых потаенных глубин души Сиэля. Ничто не может скрыться от демона, он чувствует жажду хозяина продолжить, но имеет на сей счет свои планы. Искушение овладеть графом застывает в груди, Себастьян хочет его всего без остатка, это желание сжигает, поглощает все мысли, оставляя только ненасытную страсть.
Он подчиняется требованию своей демонической души, устраивается меж ног хозяина и нависает над Сиэлем, прочитав в его глазах мимолетный страх. Чтобы отвлечь от дурных мыслей и сгладить болезненное проникновение, Себастьян ловит губы мальчика, опьяняя его поцелуем.
Возбуждение улетучивается в один миг, граф хочет отползти подальше, но демон придавливает мальчика собой, крепко сжав в объятиях.
- Боль пройдет, - ласково шепчет Себастьян, успокаивая Сиэля, словно младенца.
Сдавленные мучительные стоны вырываются из груди подростка, он зажмуривается и крепко обвивает дворецкого руками, запутывая пальцы в густых черных волосах. Слуге стоит огромных усилий не сорваться, однако он не может причинить вреда своему господину, а потому терпеливо дает возможность привыкнуть к себе. Себастьян ощущает сладкий запах странного чувства, исходящий от мальчика, но определить его не может… пока не может. Демону еще предстоит его узнать, он все поймет позже, ведь это не простое влечение поймало в свои сети графа и неземное создание, которое до сих пор только и делало, что пожирало души для утоления голода.
Себастьян двигается осторожно, но уверенно, продолжая тихо бормотать на ухо Сиэлю невнятные слова, их мальчик разобрать не может, он отдается самой смелой ласке, наслаждаясь слишком откровенными касаниями слуги к своему телу, сливаясь с демоном в едином слаженном танце.
- Мой господин… - горячо выдыхает дворецкий. – Мой…
- Твой… - выстанывает граф из последних сил.
Себастьян зарычал, движения стали резкими и агрессивными, стоны мальчика сменились исступленными криками в унисон страстному дыханию демона. По телу Сиэля прокатилась волна истомы, забирая с собой остатки боли, сменяя ее сладостным упоением близости дворецкого. Подросток выгибается, подается навстречу, желая впустить мужчину как можно глубже. Еще несколько толчков, и графа уносит какой-то сладостный поток, внутри внезапно становится невыносимо горячо, а ладонь Себастьяна ловит теплую струйку их соития.
Обессиленный Сиэль приглушенно всхлипывает и ослабляет хватку на шее демона, тело стонет от пережитого, но это уже неважно, он утыкается в грудь своего дворецкого, веки тяжелеют и смыкаются. От нахлынувшей усталости граф постепенно проваливается в безмятежный сон под охраной слуги, тихо сопя и обнимая ладонь Себастьяна.
Падший ангел, он же – демон, лишенный белых крыльев, словно пес сторожит покой своего господина. Сиэль – его сила и в то же время слабость, дворецкий только сейчас начинает это понимать, раньше он лишь брал, брал и не отдавал ничего взамен, а с появлением мальчика все изменилось.
- Знаете, господин, пожалуй, мне недостаточно этой платы. Вы слишком вкусны, чтобы отделаться так дешево. Ваши ночи, начиная с этой, будут весьма увлекательны и познавательны, я даже готов расстаться еще с несколькими секретами, - дворецкий расплывается в улыбке и нежно целует лоб своего спящего хозяина, укрыв при этом теплым одеялом.

@темы: слэш, фанфики, Kuroshitsuji

---

04.08.2010 в 22:56

Пишет  ИЖДУ:

псто любви! (оно очень заразительно!!)
Все-таки, как же это прекрасно, что у нас такие энергичные, такие яркие фандомы!
Наблюдать и участвовать одно удовольствие!

Благословенен будь ГП-фандом с его умением выжимать из канона все и писать собственную историю!
Благословенен будь СПН-фандом с их отвагой, мощью и преданностью делу!
Благословенен будь WK-фандом с их волей к жизни и неиссякаемым задором!
Благословенен будь фандом Начала, чьим КПД можно уже запускать в космос корабли!
Благословенен будь фандом Хауса, поражающий в печень все болезни!
Благословенен будь фандом ШХ с их каждым новым ответвлением!
Благословенен фандом Хеталии с их любовью и свежим взглядом на геополитику!
Благословенен будь фандом Доктора, с каждым их новым доктором!
Благословенен будь фандом Святых и каждый год из тех десяти лет, что они мужественно отсидели в подполье!
Благословенен будь фандом Мерлина с их миролюбием и сказкой в каждом жесте!*_*
Благословенен будь КМ фандом с их кавайными маньяками и запястьями доктора Рида!
Благословенен будь Реборн-фандом, про который я нихуя не знаю, но они такие пуськи, что их нельзя не благословить!
Благословенны БЖДшники, ибо они круче папы Карло!
Благословенны Джейрокеры, ибо они непревзойденны в своем перфекционизме!
Благословенны анимешники, ибо они хранят наше детство!
Благословенны косплееры, ибо они претворяют идеи в жизнь!
И десятки, сотни других фандомов, о которых я понятия не имею, но которые кипят, горят, живут, творят!
Вы рулите, чуваки, вы ахуэнны!!!

И благословенен, бисъ всякого сомнения будь прекраснейший, божественный фандом FF с их длинными мечами и горячими сердцами!
Вы делаете для меня это лето, камрады!
Вы эпиг!! Так держать, заечки!!!!
АААА!!!!!!

жду, не дождусь СК, чтобы увидеть воочию все эти безудержные разнообразные феерверки!!!

@темы: юмор, есть мнение, позитиФ, разное

---

10.05.2010 в 19:53

Пишет  Shinrai:

На конкурс
Извиняюсь, за то что так долго писал такой маленький текст, но попа, нависшая над автором в жизни мирской, оказалась важнее попы сетевой. Текст с классическим сюжетом. Порнушку без сюжета я не люблю. Более того в последнее время вообще не люблю писать постельные сцены. Это ещё одна причина почему текст писался так долго.

Да, я испоганил идею с печеньем Гробовщика.

БЕТА: Ame_Kamura
РЕЙТИНГ: R
ЖАНР: порно (ироничное такое)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Агни, Принц Сома, Гробовщик
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: махровый такой ООС


- А это за такое? – спросил принц Сома, с интересом разглядывая флакончик, наполненный бордовой жидкостью.

Агни на миг прервал своё занятие: он методично выкладывал муку в миску.

- Секретный ингредиент, который достопочтенный Гробовщик велел добавить в тесто.

- Да?

Принц недоверчиво глянул на содержимое. Любопытство так и распирало. Хотелось узнать, что же такое Гробовщик добавляет в своё фирменное печенье. Повертев флакон в руках, мужчина понял, что никакой пометки или наклейки, повествующей о содержимом стеклянного сосуда, он не найдёт. Недолго думая, Сома отвинтил крышечку и поднёс содержимое к носу. Пахло чем-то вишневым, но он совсем не помнил, чтобы печенье отдавало вишней. На вкус жидкость оказалась на удивление пресной. Принц почувствовал себя разочарованным, как будто бы эта бутылочка, обманчиво возбуждавшая аппетит своим красным цветом, обвела его вокруг пальца, заставив поверить в свои великолепные вкусовые качества. На деле же всё оказалось пустым фарсом.

Сома надул губы и поставил флакончик обратно на стол.

- Что за дурацкая цена за информацию? Испечь печенье… Ему это кажется смешным?

- Вероятно, господин Гробовщик занят и не успевает испечь его сам.

Очевидно удовлетворившись таким объяснением, принц присел на стул возле окна, и принялся терпеливо ждать, когда же Агни, наконец, справится с приготовлением.

Тот работал проворно. Рецепт был прост до одурения, следовательно, не требовал больших усилий. Агни ловко влил в муку два яйца, закинул туда масло, сахар и принялся методично месить. Это было забавно. Чтобы не испачкаться, мужчина закатал рукава и теперь внимание принца невольно концентрировалось на то и дело перекатывающихся мышцах.

Почему Сома никогда не задумывался о том, какие сильные руки у его слуги? Такие жилистые, и в то же время кажется, что кожа у него бархатистая. Он неожиданно почувствовал желание прикоснуться к этим рукам, тихонько провести кончиками пальцев, чтобы убедиться в своей правоте. Язык неосознанно прошёлся по пересохшим губам, когда принц осознал-таки, наконец, свои желания. Это было странно. Это в какой-то степени смущало. Хотеть собственного слугу. Кому сказать - не поверят. Ну и что, что Агни самый верный, самый близкий из всех; ну и что, что он рядом всегда и везде. Всё равно это... необычно.

На кухне стало жарко, Сома бессознательно расстегнул пуговицы у горла, чтобы хотя бы так облегчить дыхание, которое то и дело норовило сбиться. То, что происходило с ним, было, по крайней мере, странно, если не сказать ужасно. Голова кружилась, в горле пересохло, а внутри всё горело.

«Уж не заболел ли я?» - заволновался принц, с трудом сглатывая слюну.

Агни же так увлечённо натирал цедру лимона, что даже не заметил, что с его хозяином что-то не так. Очнулся он только тогда, когда принц прохрипел:

- Агни, мне плохо.

В ту же секунду тот оказался радом с принцем. Тёплая, чуть шершавая ладонь коснулась пылающего лба. Прикосновение было до того приятным, что Сома, прикрыв глаза, едва не застонал. Отчего-то такая непосредственная близость со слугой показалась очень интимной. Чувствуя непередаваемое волнение, он даже задержал дыхание. Вздрогнул всем телом, когда чужие горячие губы коснулись его собственных губ, удивлённо вскрикнул, но не отстранился. Наоборот, обвил руками шею, прижимаясь стройным телом, откликаясь на жаркий, обдающий живительной влагой поцелуй. Кажется, именно этого он только и жаждал последние пятнадцать минут.

Это было так неожиданно и в то же время желанно, Сома гладил руками чужие бока, прижимал слугу к себе сильнее, чувствуя небывалое томление. Он не помнил, что бы за всю жизнь хоть раз испытывал такое всепоглощающее желание. Оно горело в мужчине, разливаясь по венам, достигая самых потаённых уголков тела, ширилось в необратимой прогрессии. Казалось ещё чуть-чуть и вожделение просто выплеснется через край.

Поглощённый собственными переживаниями, принц не уловил момент, когда Агни, опустившись на колени, вынул из королевских штанов явственное доказательство желания своего хозяина и припал к нему губами. От неожиданности Сома задохнулся, вцепился руками в плечи, чтобы не дай бог не упасть – колени так и норовили подогнуться. Агни меж тем увлечённо ласкал возбуждённый орган: проводил языком по стволу, увлажняя, касался приоткрытыми губами, заглатывал целиком, из-под ресниц наблюдая за реакцией господина. Он и сам ощущал желание, от которого мысли путались в голове, а тело действовало самостоятельно. Кажется, он всего лишь попробовал малёхонький кусочек теста на вкус, и после этого на него буквально нахлынуло. Он испытывал наслаждение от одной мысли, что касается своего господина. Придерживая рукам бёдра, Агни старался доставить как можно больше удовольствия человеку, которым он так восхищался. А Сома не мог сдержать стонов…

… стонов, проходя мимо по коридору, Гробовщик не мог не услышать. Не зря он заставил этих двоих приготовить печенье, ох не зря.

@темы: слэш, фанфики, Kuroshitsuji

---

04.05.2010 в 14:25

Пишет  Glenng:

Тем, кто будет с ними до самого конца
Я БЕЗУМНО ИЗВИНЯЮСЬ ЗА ДАБЛПОСТ, но в одно сообщение, как ни прискорбно, не вмещается то количество эмоций, чувств и ТЕКСТА, которое я для него определила
админ, добрый-добрый админ...

Название: Улей призраков
Автор:  Glenng
Бета: несравненная  Littayuki, которая бетит это убожество от начала до конца, и граммар-фюрер [J]Черная барашка[/J].
Фэндом: Kuroshitsuji
Рейтинг: NC-17, да-да, я тот еще извращенец.
Предупреждение: полный OOC, яой, AU
Пейринг: Себастьян/Сиэль
Дисклеймор: пишу, но не имею, и не буду иметь с этого ни гроша
Размер: конца и края не видно
Размещение: черкните пару строк
Статус: ЗАКОНЧЕН
Краткое содержание: Сиэль Фантомхайв – юный граф, слуга ее величества, глава дома Фантомхайв? Нет. Сиэль Фантомхайв – тринадцатилетний школьник, живущий с теткой, мальчик, которого избивают одноклассники, но последний из рода Фантомхайв больше этого терпеть не намерен. У хрупкого Сиэля появляется защитник, обладающий нечеловеческой силой. Действие происходит в наше время.
Предупреждение:
1. Видите ли…действия сексуального характера, с лицом заведомо не достигшего 16-летнего возраста, карается законом, так что…ПЕДОФИЛИЯ.
2. Пожалуйста, не нужно воздерживаться от комментариев.
3. Дедушка маразм, пишу тебе я, понимаешь ли, я ВДРУГ решила, что обладаю творческими способностями.

Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

В тексте встречается много слов понятных далеко не всем. На этот случай нужно спросить Гугл. Если после воззвания к поисковой системе ситуация не прояснилась – спросить автора.
Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не рекомендую читать текст лицам с неустойчивой психикой и восприимчивым характером.

Сиэль вообще-то очень редко слушал свою тетку. Но в те редкие моменты, когда его высочество соизволяло спуститься до бесед простых смертных, до сознания Сиэля долетали обрывки весьма глубокомысленных фраз. Анжелина любила жизнеутверждающие лозунги, которые якобы помогали жить дальше.
Анжелина, жить дальше помогают транквилизаторы, которые ты горстями воруешь в своей клинике, легкомысленно оставляя банку с таблетками на средней полке в аптечке. Не на верхней, на средней.
Тетка любила повторять, что такое бывает: кто-то сидит чай пьет, а у кого-то жизнь рушится. Сиэль иногда даже задумывался над этой фразой. Но сейчас ему светлое будущее не грозило, и этот глубокомысленный лозунг потерял смысл.
Себастьян пил кофе, а жизнь Сиэля рухнула в тот момент, когда гроб его матери опускали в аккуратную яму.
Себастьян пьет кофе, правда, Анжелина.

Он вообще не от мира сего, в прямом и переносном смыслах. Он ясно дал мне понять, что ему требуется моя душа, что ничего больше ему не нужно, но…
Если я попрошу сесть его на кресло, он обязательно распластается на кровати.
Если я попрошу его сводить меня в кино, дабы скрыться с глаз назойливой тетки хоть на пару часов, он, конечно, нарочно останется дома, весь вечер распивая кофе с Анжелиной в гостиной.
Если я попрошу его прекратить пялиться на мои ноги, он непременно выпучит глаза, дабы рассмотреть все в мельчайших деталях.
Мне казалось, что богатые люди, которые имеют собственных слуг, могу делать с ними все, что захотят, и поданные обязаны будут подчиняться. И вовсе не обязательно приказывать слуге, достаточно его просто попросить, чтобы тебе тут же предоставили все, что ты пожелаешь. С прислужниками можно обходиться, как с пластилиновыми игрушками: они будут подчиняться с неизменной улыбкой на устах, занимая требуемые позы и ходя с вами в кино хоть ежедневно.
Но Себастьян… Если мои слова не облечены в форму приказа, если это обыкновенная просьба, он считает своим долгом сделать все с точностью да наоборот. Я не могу вылепливать из него понравившуюся мне фигурку по нашему обоюдному желанию, я могу только приказать, а он подчинится.
Я уже не могу понять, кто в наших отношениях хозяин, а кто подчиненный. Меня не покидает ощущение крупного обмана, кажется, я становлюсь параноиком, и у меня появляется мания преследования. Я словно пытаюсь что-то скрыть от человека, который точно знает, что я лгу. Попытки скрыть от врача седьмой месяц беременности или поползновение спрятать мешок героина от полицейской ищейки. И я старательно прячу от Себастьяна себя, подкидывая ему ложные предпосылки к раскрытию моих своеобразных чувств.
Я честно считаю, что симпатию нужно демонстрировать в форме пренебрежения, привязанность в форме отвращения, а любовь… любовь лучше вообще не демонстрировать.
Сложность процесса заключается в том, что тебе нужно убедить двух людей в своей мезогамии – Себастьяна и себя. И если первого можно исключить, то второй обязательно должен вникнуть в суть твоей ненависти.


- Себастьян! Вы просто еще слишком молоды!
Очередной экземпляр роскошной жизни, порабощенный пищей, сидит напротив с бокалом бордового вина, которое отлично сочетается с раскрасневшимися щеками. Подруга Анжелины, которую изготавливали на той же фабрике по производству подружек ваших теток, что и Ирэн: те же растопыренные пальцы-сосиски, угрожающе тыкающие в моего камердинера, все те же необхватные жировые складки, превращающие обтягивающую кофту в фиолетовое безобразие, все те же тяжелые украшения, предназначенные для гонки за увядающей красотой.
Меня коробит, и я подношу бокал к губам, чтобы избавить дам от моих грубых высказываний. Мне тоже налили вино, Себастьян наконец втолковал тетке, что вкус к элитным винам нужно прививать с детства. Я, конечно, уже не ребенок, но думаю, Анжелине об этом лучше не знать, правда. Вино приторно-сладкое, как раз такое, которое я люблю. Себастьян долго описывал мне детище испанской лозы, в красках рассказывая о его изумительном цветочном вкусе до тех пор, пока я требовательно не стукнул кулаком по столу, приказав «Наливать уже, а».
Взгляд цепляется за перстни на пальцах-сосисках, и я машинально смотрю на руки Себастьяна. На изящном пальце, поглаживающем ножку бокала, кольцо главы семейства Фантомхайв. Я прекрасно знаю, что я спятил, поэтому не нужно делать такое лицо. Мне хотелось показать ему, как много я для него значу, я был уверен, что Себастьян будет беречь это кольцо, как самую важную для него вещь, нося его на пальце в течение пары столетий. После его прохладного «Спасибо», я почувствовал себя первосортным кретином. Зато потом, когда он думал, что я уже заснул, я имел возможность наблюдать, как он с нежностью смотрит на драгоценность, украшающую его руку, поднеся к губам, осторожно целует сверкающий камень.
Возможно, Себастьян тоже считает, что ненависть – лучший способ показать л…
В мысли врезается визг обладательницы роскошных колец на пальцах-сосисках.
Я не буду думать об этом, я совсем не буду об этом думать.
- Хладнокровие – вот единственно верный путь к безоблачному существованию!
- Да что же вы такое говорите! Существование хладнокровного человека безрадостно, скучно и безвкусно.
Себастьян серьезно смотрит на тучную женщину, он не называет ее по имени, и мне кажется, что он просто его забыл. Как некультурно, Себастьян, хотя, впрочем, кроме моего имени, тебе вообще знать ничего не обязательно, ты только мой слуга. Как же ее… Урсула, как ведьма из мультфильма про русалочку. Возможно, вино слишком крепкое, но я начинаю видеть внешнее сходство с рисованной владычицей морской.
- Вы никогда не сможете добиться весомого положения, если будете думать не мозгами, а тем, что у вас между ребер!
Урсула, я уверяю тебя, кому-кому, а Себастьяну это не грозит.
- Но жизнь без чувств не имеет смысла. Нужно делать то, что тебе подсказывают эти указатели, а не упиваться значимостью собственного интеллекта. А за неимением эмоций существование становиться безрадостным, беспросветным.
Себастьян откидывается на диван, приобнимая меня одной рукой. Я кидаю испуганный взгляд на тетку и подмечаю, как дергается ее щека. Она скользит по нам глазами, молча делая огромный глоток из высокого бокала. Урсула и Себастьян в культурном бешенстве, мне кажется, что его движение было непроизвольным, он машинально водит пальцами по моему плечу, и я шокировано всматриваюсь в его профиль, в панике пытаясь привести Себастьяна в чувство.
- Если вы отдадитесь чувствам, вы уже не сможете думать ни о чем другом. Это вас и погубит.
- Кому нужна власть над миром, если нет того, к чьим ногам его бросить.
- Свои эмоции нужно сдерживать и контролировать, иначе вас никто не будет воспринимать всерьез. Или вы предпочитаете быть влюбленным идиотом?
- Неумение показать свои чувства – это болезнь, которой вы убиваете обоих.
Урсула оскалилась в подобии улыбки, приподняв бровь, она елейным голосом спросила:
- И вы, конечно, следуете своим убеждениям, Себастьян?
Себастьян резко одернул руку, вцепившись в бокал.


- Просвети меня, откуда у тебя это убожество?
Себастьян завязывает галстук, любуясь на себя в зеркале. Услышав мои слова, он медленно оборачивается на своих огромных каблуках.
- Сапоги? Тебе что, не нравится?
Я думал, что сейчас мне будут с завидным рвением утверждать, что это последний писк моды в аду, а меня спрашивают о моих обувных предпочтениях.
- Если ты думаешь, что мне может это нравиться, то ты точно рехнулся. И выглядишь посмешищем.
Я бросаю беспристрастный взгляд исподлобья, который добавляет моим словам весомости. Себастьян усмехается.
- Ты подозрителен.
- Что? Что ты имеешь в виду?
Я открываю железную банку с колой, наслаждаясь характерным щелчком, который издает разгерметизированная упаковка.
- Смотришь на меня так, словно влюбился.
Я отплевываюсь от газировки, щедро поливая ей лежащую на коленях книгу.
- Не неси чепухи, идиот.


- Си…Си…С…
- Ты что там, в вокальных способностях практикуешься?
Что, Себастьян, прогулка кажется тебе уже не слишком хорошей идеей?
Я злорадствую, упиваясь собственным коварством. О, Себастьян, я не знал, что наш маршрут будет проходить через глиняный ад, который по ошибке называют дорогой. Подумаешь, пара колдобин в километрах мягкой поверхности, в которой утопают твои каблуки. Я был абсолютно не осведомлен о здешнем рельефе, могу присягнуть на Библии.
- Погоди…
Себастьян запыхался и выбился из сил, мы уже не первый час бредем по этим ухабам. И все благодаря мне. Сиэлю Фантомхайв захотелось подышать воздухом. Сначала все шло просто замечательно, но на третьем километре его ноги начали заплетаться, он заныл про усталость, спотыкался на каждой выбоине, а к каблукам прилипли комья грязи.
- Я…Фуф…Человеческое тело не приспособлено преодолевать такие расстояния по такой безобразной поверхности. Совсем не приспособлено.
Он запинается, и я тут же поддерживаю его, не давая упасть лицом в грязь, так сказать, что со стороны наверняка выглядит комично. Взрослый мужчина, щеголяющий на каблуках и миниатюрный ребенок, помогающий этому недоразумению устоять на ногах. Вообще-то я, конечно, не считаю себя ребенком, это удел вон того мальчугана, который уже потешается над нашим видком, стоя на холме. А я – Сиэль Фантомхайв, и уже одно это делает меня исключительно взрослым, это и мужчина под боком, регулярно занимающийся со мной сексом. Я совсем не ребенок.
Титаническими усилиями мы взбираемся на холм, и Себастьян тут же шлепается на сочную зелень травы. Я расстилаю шотландский плед и достаю из корзинки для пикника провизию. Недоразумение шарит в карманах джинсов, извлекая из недр памятую пачку сигарет.
- Что это ты задумал?
Невинный взгляд, брошенный на меня, обезоруживает. Я глубоко вздыхаю и позволяю ему себя унизить. Подползая на коленках к Себастьяну, я мягко целую теплые губы, пока они не наполнились табачным дымом, и мне не пришлось вылизывать пепельницу. Он щурится, а с губ не сходит довольная улыбка.
Я как ни в чем не бывало продолжаю выкладывать еду, тихо ненавидя его привычки. Я ненавижу его самого, каждый его жест, не переношу его мимику, меня воротит от любого его движения.
Себастьян не мой Ромео, точно вам говорю.
Он пыхтит, задыхаясь в табачном дыме, я обеспокоенно хлопаю его по спине.
- Ничего. Просто эти…эта обувь…не предназначена…
Шикнув на него, я расстегиваю замки на этих ужасающих сапогах и выпускаю его ноги на свободу.
- Вы сегодня так добры, господин.
Все эти взгляды, случайные касания, неловкие движения – вся эта чушь должна караться смертной казнью. Куда только смотрит королева.
Жуя сэндвич с куриным мясом, приготовленный лично Себастьяном Михаэлисом, я обвожу свирепым взглядом окрестности. Уже середина мая, и холм, на котором мы припарковались, сплошь усеян цветами на фоне сочной зеленой травы. Я ловлю себя на мысли, что опять обозначаю себя и Себастьяна одним словом. Это «мы», непонятно как закравшееся в мой лексикон, просто не имеет права на существование. Холм, на котором соизволил разместить свой святейший зад Себастьян, и Сиэль, случайно проходивший неподалеку.
- Ты заберешь меня туда? Вниз?
Я совершенно спокоен, и лишь слишком будничный тон выдает мою паническую заинтересованность в этом вопросе.
- С чего ты взял, что ад внизу?
Себастьян, лежа на животе, разделяет сэндвич на две половинки, и каждую из них постигает участь быть утопленной в остром соусе.
- Ты заберешь меня в ад?
- Нет.
- Почему?
- Потому что однажды я уже пытался это сделать.
Пожалуй, слишком безразличный тон выдает его заинтересованность в этом ответе.
- И что же тебе помешало?
- Твоя смерть.
Кто-то из нас рехнулся, но скорее всего, мы оба. Черт дери! Я хотел сказать, Я и Себастьян Михаэлис. Я откидываюсь назад, опираясь на локти.
- Не сомневаюсь, что я совершил самоубийство, живя с таким психом, как ты.
Себастьян улыбается, он настойчиво предлагает мне свой сэндвич, но я отказываюсь. Тогда он манит меня к себе пальцем, пошло причмокивая губами, и тут я должен бы отказаться, но выдержка и хладнокровность давно послали меня гораздо дальше, чем на холм, где я поедаю куриное мясо, беззаботно перекатываюсь по траве и почти беспрерывно вылизываю пепельницу.
Я проявил преступную небрежность, легкомысленно относясь к его словам. Мне нужно было слушать, правда. Он говорил гораздо больше, чем то, на что я надеялся.
Просто не вслух.


- Ох, ты все же решил научиться считать монетки малыша Билли? Тебе не грозит стать экономистом, Сиэль.
- Заткнись ты, тупица.
Я поправляю узел банта, который повязал мне Себастьян. Я тут ни при чем. Это он подобрал для меня самый безвкусный наряд, который когда-либо видел мир. Вульгарные гетры в мелкую сетку, пугающие шорты, рубашка, состоящая, кажется, из одного большого омерзительного жабо, и жилетка, делающая меня похожим на девчонку. Я готов сквозь землю провалиться, но Себастьян остался доволен. Кроме того, что он педофил, я еще узнал, что он извращенец. Он постоянно силится прицепить ко мне побольше бантиков, а количество кружев на одном из моих нарядов, выбранных на его вкус, превышает число дней в году. Я ощущаю себя ожившей иллюстрацией к викторианскому балу.
Он, может, и фальшивый Ромео, но я вполне себе Джульетта.
Я решительно отказываюсь думать о причинах, по которым потакаю его своеобразным капризам.
- Я должен отвезти тебя в это тошнотворное учебное заведение, которое ты внезапно решил почтить своим присутствием?
Себастьян опирается плечом о дверной косяк, мрачно глядя на меня. Он сказал, что ему не нравится идея оставить меня в одиночестве. Нес всякую брехню про контракт, про то, что должен неотрывно следовать за хозяином, я ответил, что он просто втрескался в меня по уши и теперь прикрывается контрактом, чтобы иметь возможность следовать за мной по пятам, он сразу заткнулся. Он всегда затыкается и становиться бледным, когда я говорю что-то в этом духе, должно быть, его подташнивает от одной только мысли.
- Нет. Я поеду с теткой.
Спину прожигает укоряющий взгляд, а я продолжаю держаться неестественно прямо и чересчур самоуверенно.


***


В последнее время процент ситуаций, в которых я выставляю себя недоделком, значительно возрос.
Еще немного, и я начну сходить с ума. Буду делать сэндвичи с зубной пастой, копаться в саду, надев любимые сапоги и резиновые перчатки, и считать себя Богом.
Быть Богом – занятие весьма хлопотное и невыгодное, но быть демоном – работенка ничуть не легче. Особенно быть демоном, находясь в услужении у маленького недоноска, который с завидной регулярностью унижает тебя и окунает в грязь с головой. Что-то мне это напоминает.
У Бога серьезные проблемы с дорогами, я имею в виду – пути его неисповедимы. Как я ни старался, все мои попытки найти вразумительное объяснение на тему: «Себастьян, почему бы тебе не прибить маленького господина на месте?», - потерпели крушение. Мания власти моего господина, возведенная в абсолют, заставляет чувствовать меня себя каким-то неполноценным и ущемленным. Но, как бы он ни старался, он не может быть Богом, а в этом случае им буду для него я.
Себастьян Михаэлис будет Богом для тебя, Сиэль.
Я честно старался найти разумное объяснение и постичь смысл своих мыслей, которые обманным путем пробирались в мою тупую голову, нарушая все законы логики, но после недолгих мучений все эти добровольные пытки стали свободны, как Анжела Дэвис над Парижем.
Гораздо проще было решительно все отрицать.
Нет, я вовсе не переступаю границ взаимоотношения мужчина-ребенок.
Нет, я вовсе не плохой слуга, я просто встал не с той ноги.
Нет, я вовсе не раздобревшее исчадье ада, абсурд.
Когда я об этом размышляю, ко мне нужно подключить детектор лжи. И десять тысяч вольт, прошедшие через кончики моих пальцев, приведут меня в чувство.
Но у Сиэля нет таких опасных игрушек, а он всего лишь человек, более того – ребенок, он просто не в состоянии отличить правду от продуманного вымысла. К тому же люди слишком боятся друг друга, чтобы спросить напрямую. А мне-то что, я же не человек. Я высмеиваю эти жалкие попытки само-и-меня-познания. А люди слишком боятся за свое душевное благосостояние, и поэтому вы никогда не узнаете то, что о вас думают на самом деле.
Это все глупо и утомительно. Ставить в один ряд какую-нибудь там безответную любовь и встречу с маньяком в глухой подворотне – шедевр идиотизма. Эти придурки действительно одинаково боятся и того, и другого, нет, честное слово! Все так боятся сделать больно своей ничтожной сердечной мышце и предпочитают держать все в себе, в самом надежном месте, где-нибудь на задворках сознания, где никто не сможет докопаться до их тайн. Скрывать и втайне смаковать свои чувства, для которых они слишком слабы. Половина этих неудачников даже жалости не достойна, а уж тем более каких-то сильных чувств, например, любви, в которую я, разумеется, не верю.
Но если бы вдруг в моем галлюциногенном кошмаре приснилось, что я влюблен, я бы обязательно тут же доложил об этом человеку, которому не посчастливилось стать объектом моего внимания.
Точно сказал бы.
В смысле, не человеку, конечно, человеку путь к моему сердцу заказан, а демону, ну или какому-нибудь другому существу, которое стоит выше всех этих примитивных порождений обезьян.
В смысле, не к сердцу, конечно, а к чему-то, что там у меня вместо него.
Короче, скорее в аду похолодает, чем меня посетит это плачевное, уродливое чувство.
А Сиэль просто подсыпает мне какой-то афродизиак в кофе, и от этого у меня мысли несуразные и спутанные. И странные, очень странные. Когда вещество, по-видимому, было подсыпано в несоразмерном количестве, мне уже начало казаться, что я влюблен в этого немощного червяка, упаси господи. Не думал, что спустя столетия у меня еще могут играть гормоны. Да они просто настоящий романс исполнили. Но Себастьян Михаэлис, расстегнув ширинку, стыда не имеет, и я взял то, что мне причиталось.
А когда нам захотелось побыть вдвоем, наедине, то…
Тыльную сторону ладони озаряет лиловый свет, выжигающий пентагерон на моей руке, в груди разливается интуитивный страх, мысли разбегаются, а в пустой голове остается отзвук твердого голоса «Себастьян».


***


Вкусный салат.
Нет, действительно вкусный салат. Еще один плюс к нашей школьной столовой. Себастьян, конечно, готовит лучше, но с тех пор, как он стал для меня персоной нон грата, я предпочитаю наступать на горло собственной гордости и давиться подобием сухого пайка. Теперь мой рацион составляют хлопья и каши быстрого приготовления. А тетка всегда занята, а тетке вечно некогда, а Себастьян просто идиот, и не буду я у него еды просить, точка. По прошествии двух недель, проведенных в компании с кубиками «Магги» и остатками вермишели в пакетиках, я голоден настолько, что вынужден посещать школу, дабы добраться до школьной столовой. Я бы, конечно, мог зайти в ближайшую пиццерию, но как только я собираюсь совершить набег на сие заведение, эта сущность заявляет, что ей непременно нужно охранять своего господина, что она никогда никуда его не отпустит. Звучало бы почти нежно, если бы Себастьян при этом не блокировал входную дверь своим телом, улыбаясь своей фирменной улыбочкой «я-знаю-что-то-чего-не-знаешь-ты». Пришлось трусливо ретироваться в учебное заведение, куда ему вход заказан.
Теперь я сижу, поедаю салат с лососем, а Себастьян тут как тут, как ни в чем не бывало. Всегда со мной, неотрывно преследует меня в моих мыслях, в моем…да что скрывать уже, в моем сердце. Наверное, во всем виноваты его демонические штучки, потому что я отказываюсь верить, что я добровольно думаю о нем. Немножко думаю. Примерно двадцать четыре часа в сутки.
Недавно я аккуратно спросил у него, могут ли демоны читать мысли. Он впился в меня взглядом и ответил, что лично ему это недоступно, но он точно знает, что я думаю о нем. Идиот, его слова всегда в десятку.
Поход в школу оказался неимоверно плодотворным, во-первых, потому что я, наконец, нормально поел, во-вторых, я предотвратил звонок директора моей тетке по поводу моего плачевного посещения, а в-третьих, мое самомнение заметно возросло, и теперь я - король, восседающий на пластиковом стуле. Вокруг снуют школьники: маленькие шкеты и ребята постарше. Они торопятся на уроки, спешат получать хорошие оценки, чтобы похвастаться перед родителями и получить заслуженную поездку в Диснейленд летом. А я могу позволить себе расслабиться, мне не грозит ни Диснейленд, ни хорошие оценки. Я провожу каждый день, читая толстые фолианты с пожелтевшими страницами, на которых описаны ритуалы темной магии, задавая Себастьяну каверзные опросы о степени правдивости этой писанины, чтобы смотреть, как он откидывает голову назад и смеется в полный голос, а его кадык привлекательно движется вверх-вниз. Я придумываю невообразимые предлоги и в подробностях рассказываю их тетке, чтобы иметь возможность беззастенчиво лечь спать на диване в гостиной, с Себастьяном. И моя жизнь гораздо насыщенней жизни любого из этих кретинов, потому что я счастлив. Совершенно точно, никто из них не может быть счастлив так, как я, они просто недостойны этого. Себастьян – это мой секрет, моя нелицеприятная тайна, которая возвышает меня над всеми этими тупоголовыми ублюдками, это власть изнутри. Ни у кого из них не может быть таких первоклассных отношений, как у меня. Они просто не способны на те эмоции, которые я легко переживаю каждый день, а потом подливаю масла в огонь, бросая ему в лицо пару оскорбительных фраз, и случается межгалактический взрыв, сносящий все на своем пути, а потом я старательно выстраиваю все по-новому. Я пребываю в заколдованном круге, где каждый день – всего лишь звено замкнутой цепи, где все повторяется снова и опять, но моя жизнь все равно гораздо насыщенней.
А чего только стоит мой друг. Он прекрасно готовит, изумительно играет на скрипке, бесподобно целуется, да он вообще не от мира сего. У вас никогда не будет такого, поэтому просто подберите челюсть с пола и завидуйте мне. Даже жаль, что они не могут испытывать те же эмоции, что и я, поэтому им приходиться наслаждаться своими жалкими подобиями чувств, которое они громогласно называют любовью. Совсем из ума выжили, жаль их. Я бы не решился дать название всем граням своих чувств, но я точно знаю, что это не любовь, нет. Это самый дерзкий вызов любви, но никто никогда не отважится назвать это любовью.
А теперь можно подцепить вилкой последний кусочек салата и поспешить на урок за отличными оценками, чтобы порадовать моего маленького друга и получить летнюю поездку в преисподнюю.
Я подхватываю сумку, не утруждая себя уборкой обеденного подноса, выхожу из столовой и нос к носу сталкиваюсь с Гейлом. Вас когда-нибудь били куском арматуры по голове? Думаю, если умножить этот удар в десять тысяч, можно понять, что я почувствовал в этот момент. Перед глазами услужливо начали мелькать картинки моего унижения, пальцы впились в кожаный ремень сумки, а челюсть не желала разъединяться для произнесения звуков. Я смотрю в его холодные глаза и думаю, что нужно срочно звонить в 911 или…или Себастьяну. Второй вариант предпочтительней по всем параметрам, но в наших взаимоотношениях случился небольшой казус неделю назад, после чего мы объявили друг другу третью мировую, а ради такого придурка, как Гейл, я не хочу прерывать военные действия. Тем более, я справлюсь сам, должен справиться…и тут куча преподавателей и учеников…он не может…
Гейл добродушно улыбается, и это создает резкий дисбаланс с его ледяным взглядом.
- Сиэльчик.
Это констатация факта моего стояния перед ним выводит меня из ступора. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь напустить как можно больше безразличия на себя и отделаться от мысли, занимающей все мое сознание, продиктованной инстинктом самосохранения: «Беги, Сиэль, беги!».
- Гейл. Решил, что Гарвард понесет невосполнимую потерю в твоем лице и пытаешься накопить крупицы знаний всем, что осталось от мозга? Похвально.
Он не меняется в лице, он вообще никак не реагирует. Через десять секунд раздается его хрипловатый смех. Долго же до него доходит информация.
- Ты стал таким дерзким после нашего маленького эксперимента.
Наверное, он просто обдумывал какими словами задеть меня, и у него это с успехом получилось. Я немедленно вспыхиваю, чувствуя слабость в ногах.
- Да. Невероятно ценный опыт. Надо бы оповестить всех о твоих гомосексуальных наклонностях.
- И кто же тебе поверит, Сиэльчик? Да и оповещать тебе некого, ты для всех - жалкое посмешище, для всех, включая меня.
- В таком случае, я желаю сделать тебя таким же, поведав каждому о твоих предпочтениях.
Я упорно не отвожу взгляда, бессознательно теребя ремень сумки. Гейл воровато оглядывается, незаметно хватая меня за руку, впиваясь черными обгрызенными ногтями в тонкую кожу запястья.
А у Себастьяна всегда такие аккуратные ногти… Да, ты нашел о чем думать, дружище, когда нужно спасать собственную задницу в прямом и переносном смыслах.
- Моя сестренка до сих пор вспоминает о тебе со вздохами, полными печали.
Он изобразил вышеупомянутый вздох, и меня окатило водопадом холодной воды. Рукоприкладством, он ввел меня в состояние, недалекое от оцепенения, я нервно сглатываю и отвечаю, слыша свой отвратительный голос со стороны:
- Тебе нужно стать писателем, Гейл. У тебя неожиданно открылся талант к витиеватым выражениям, конечно, исключительно благодаря мне.
Гейл шикает, придвигаясь ближе, а я в панике пытаюсь незаметно вывернуть руку из его цепких пальцев. Интересно, если я закричу, кто-нибудь придет на помощь? Ну, хоть кто-нибудь…
- Ты просто маленькая похотливая сучка, Фантомхайв. Как, кстати, поживает твой бойфренд? Он не возражал против наших маленьких игр? Или он уже привык, что ты возвращаешься домой весь оттрах…
Я сам не знаю, как это получилось, рука сама поднялась и залепила пощечину этому ублюдку, как только он начал оскорблять Себастьяна. Я моментально понимаю, что это был безумный и в корне неправильный поступок, но мне уже все равно. Он мог говорить обо мне все что угодно, но мне казалось очень важным, чтобы он закрыл свой рот, когда дело касалось Себастьяна. Понятия не имею, откуда он узнал о нем, видимо, нужно было быть осторожней, прогуливаясь в парке или поедая попкорн в кинотеатре. В лучших традициях шпионских мелодрам мы выбирали последние ряды и самые дальние скамейки, но это, очевидно, не принесло желаемых плодов. Просто не нужно, не стоит говорить о нем, я не хочу слышать даже косвенных упоминаний о Себастьяне из уст Гейла, а за то, что он его вообще видел, я готов выковырять его глаза и сделать из них стеклянные шарики по типу тех, которые уже лежат у меня в кармане.
Я зло смотрю на Гейла, представляя собой маленький комок гнева в сто пятьдесят четыре сантиметра. Он прищуривается, дергает меня за руку и размашистым шагом идет по направлению к лестнице, ведущей в подвал. Я понимаю, что самое время кричать, орать во всю глотку, звать на помощь, но либо я возомнил себя героем, либо горло пересохло от ужаса и я не способен воспроизводить человеческую речь. Я бездумно смотрю на его руку, сжимающую мое запястье, на предплечье, покрытое замысловатым узором татуировки. Он дергает меня, заставляя прибавить шаг, и со стороны может показаться, что мамочка ведет домой провинившегося сына.
Гейл тащит меня вниз по лестнице, а я не нахожу в себе сил в голос заявить о похищении, к тому же моя гордость – весьма основательное препятствие для всеобщего оповещения. Он заводит меня в какое-то безлюдное помещение и, как только дверь за нами закрывается, я получаю удар под дых, которым мамочка не наградит даже самого несносного сыночка.
Все равно он один - не такой смелый, как с приятелями, он ничего не сделает, ничего…
Меня проталкивают в глубину темной комнаты, и я живописно растягиваюсь на полу, не в силах устоять на ногах. При падении, разумеется, ударяюсь головой о пол, и перед глазами меркнет и без того непроницаемая тьма комнаты. Получается, я сам способствовал потере своего сознания, замечательно, гениально, Сиэль…

Я чувствую под телом неудобную подушку, как будто лежу на спортивном мате. Открыв глаза, с удивлением констатирую, что так оно и есть. Я моментально узнаю это помещение, ведь меня однажды уже избивали здесь.
Новенький спортивный зал, к которому доступ имеется только у преподавателей. Маловероятно, что Гейлу настолько хотелось побыть со мной наедине, что он вышиб дверь, поэтому остается предположить, что у него был ключ. Не могу вспомнить, как попал сюда: когда меня вели по темному коридору, голову занимали немного другие мысли, и я даже не обратил внимания, как Гейлу удалось проникнуть в комнату.
Вопрос в другом: как выбраться из этой комнаты мне. Спортзал находиться в подвальном помещении, здесь нет окон, и выходом служит только одна дверь. Нужно…
Моего затылка мягко касаются подушечкой большого пальца, и я невольно вздрагиваю. Титаническим усилием откинув голову назад, вижу перед собой вторую половину дуэта малолетних насильников.
Алоис улыбается, это выглядит почти дружелюбно, а я всеми силами пытаюсь вложить во взгляд крайнюю степень моего отвращения. Он, кажется, не знает, что сказать, и поэтому продолжает гладить мой затылок, вызывая прикосновениями буйное стадо разбушевавшихся мурашек по всему телу.
- Убери их. Убери руки.
Я трясу головой, избавляясь от ненавистных прикосновений, кажется, я неплохо ударился, и теперь черепная коробка превратилась в сгусток пульсирующей боли.
- Да оставь ты его, у нас немного времени.
Я слышу звонок, оповещающий, что ученикам необходимо собраться в классах, и прикидываю, услышит ли кто-то мой крик из закрытого подвального помещения.
Мысли быстро рассеиваются, когда я получаю пинок в живот, по инерции сворачиваясь в очаровательный калачик. Гейл садится на корточки рядом со мной. Вцепившись в волосы, он приподнимает мою голову, чтобы заехать мне кулаком в нос. Выражение «из глаз посыпались искры», я испытывал на деле не один раз, и поэтому только слабо мычу в ответ на его издевательства. Было бы неплохо, если бы искры и вправду сыпались, тогда я смог бы подпалить ковер своим взглядом и оградить себя от этих нападок.
Рядом с собой я слышу судорожный вздох. Алоис поднимается и отходит в дальний конец комнаты, закуривая, словно его все происходящее вовсе не касается.
Гейл дергает меня за волосы, переворачивая на живот. Я слабо отбиваюсь, пытаясь сориентироваться в пространстве после пары ударов в височную область; он что-то говорит, но я не могу разобрать слов. В ушах стоит звон, когда меня долбят головой о покрытый ковром бетонный пол.
Держась за голову, я съежился, как мне кажется, до размеров жалкой молекулы.
- …так делать? Будешь?
У него удивительно ровный и спокойный голос, таким только сказки рассказывать. Он сегодня особенно жесток, я не раз испытывал на себе его садистские наклонности, но, видимо, за прошедший месяц просто отвык от боли в связи с ее недостатком. Впрочем, как бы Гейл ни старался, он все равно не сможет добраться до сердечной мышцы, не разрезав меня на куски, проведя вскрытие. Вряд ли он сможет переплюнуть Себастьяна, тому не нужен нож, пистолет или бейсбольная бита, чтобы сделать мне больно, он может изуродовать меня, не оставляя синяков и ссадин. Даже не знаю, что лучше: сейчас у меня болит и снаружи и внутри.
- Иди сюда, мать твою!
Алоис беспрекословно подчиняется, глядя на меня свысока. Он как бы невзначай наступает каблуком на мою кисть, лежащую на полу. Я вскрикиваю, пытаясь выдернуть руку из-под пятидесяти килограммов веса, давление которых на мою кисть увеличивается в сотню раз, благодаря каблукам. Сжалившись над моими криками, он убирает ногу с руки, и я проверяю ее сохранность, дрожащими пальцами ощупывая кисть.
- Давай оставим ему небольшую метку на память.
Гейл игриво улыбается; подняв меня с колен, он сгребает меня в кольцо своих рук, тут же получив кулаком в нос за утрату внимания.
- Ах ты, гаденыш.
Он озлобленно смотрит в мои глаза, и я отвечаю ему гордым взглядом, присущим всем членам семьи Фантомхайв. Гейл усмехается. Уворачиваясь от еще одного хука, он всё-таки ухитряется обхватить меня, вывернув руки. Бесполезно скрывать панику в моем взгляде, когда Алоис расстегивает мою жилетку и задирает рубашку.
- Черт, мне так неудобно.
Алоис недовольно смотрит на меня, а я, вглядываясь в его лицо, понимаю, что никогда не замечал, насколько фальшива его улыбка. Раньше мне не доводилось видеть, как она модифицируется в озлобленную ухмылку, оптом прилагающуюся к глазам-льдинкам, как в популярных песнях о любви.
Гейл с трудом снимает с меня жилетку, пытаясь увернуться и не получить от меня пинок в голень или в область паха. Одним движением, он распахивает мою рубашку, обрывая все пуговицы, любовно пришитые тетушкой.
Алоис кидает меня полуголого на мат и, запрыгивая сверху, прижимает всем своим весом. Взяв в плен мои многострадальные запястья, он вытягивает мои руки над головой. Я неясно мычу, уткнувшись лицом в синтетический брезент.
- Боже, он такой хрупкий.
- Да уж, не раздави его, сестренка.
Гейл усмехается, доставая из кармана пачку с сигаретами, Алоис наклоняется, и я ощущаю, как по моему затылку скользит его язык, он целует мою шею почти нежно, а потом выпрямляется, протянув руку к Гейлу, и щелкает пальцами, жестом прося передать ему сигареты. Теперь за руки меня удерживает Гейл, пока Алоис закуривает. Сидя на моих бедрах, он немного раскачивается, и я начинаю подозревать, что ублюдок свихнулся окончательно. Он опять склоняется надо мной, и я понимаю, что до этого момента я никогда в жизни не кричал, я всегда говорил шепотом. Мой крик должен перебудить пару соседних кварталов и создать повышенный уровень шума еще в трех отдаленных, мои истязатели это понимают, и Гейл немедленно зажимает мне рот, а Алоис как ни в чем не бывало продолжает прожигать мою кожу сигаретой, выводя замысловатый узор. Под температурой в две тысячи градусов кожа послушно плавится, я прокусываю пальцы Гейла, которые он имел неосторожность приблизить к моему рту, он отшатывается, Алоис недовольно шипит, а я кричу только одно слово.
К черту гордость.
Я сказал, что выход из помещения был один, я соврал. На самом деле, их было два: тяжелая железная дверь и…
- СЕБАСТЬЯН!


***


Да, вот теперь я чувствую. С такой крепкой связью я могу найти его, даже если он попытается сбежать на другую планету.
Тускло освещенная комната, напоминающая комнату пыток. Ах, да, где-то я уже видел эти приспособления…Тренажеры, кажется. В углу комнаты, наполненной грозного вида предметами, лежит спортивный мат, на котором расположились три ребенка. Какой-то сосунок, держащий за руки мальчишку, маленький блондин, сидящий верхом на Сиэле, склонившийся к спине моего господина. Он как будто целует его спину, естественно, его поза и его странные действия вывели меня из себя, и я в два счета пересек комнату, пинком отшвырнув блондина от моего хозяина.
Сиэль плачет навзрыд, в другой ситуации я бы полюбовался этим зрелищем, запечатлев его в памяти навсегда, но сейчас я опасаюсь, что он просто-напросто захлебнется своими слезами.
Парень постарше смотрит на меня с неподдельным испугом, моментально высвободив из захвата руки господина. Я перевожу взгляд на Сиэля, корчащегося у моих ног. Опустившись на колени, я беру его за руку.
- Сиэль, что…
Он убирает руку, которой обнимал себя, и я вижу на его боку выжженный знак, похожий на клеймо. Уродство ярко контрастирует с его белоснежной кожей, выделяясь красным пятном, как будто по коже прошлись раскаленным утюгом.
- Се…Себ…
Я мягко переворачиваю его на спину, придерживая, чтобы поврежденная кожа не касалась поверхности мата. Мальчишка с черными волосами пятится от меня, очевидно, решив спасаться бегством, я бросаю на него быстрый взгляд, но уже одного этого достаточно, чтобы он прирос к месту.
Сиэль отплевывается кровью, я прижимаю хрупкое тело к себе, судорожно гладя его спину. Я не знаю, что сказать, я вообще не знаю, что делать. Почему мой хозяин в этой комнате, с двумя этими детьми, валяется на спортивном мате, изо рта его вытекает кровь, а по всему телу синяки, ссадины и выжженное клеймо, как у проститутки в каком-то там веке?..
- Господин…
Он цепляется за воротник моей рубашки, пытаясь сесть, жалобно поскуливая. Не отдавая себе отчета, я только сейчас понимаю, что улыбаюсь. Неудивительно, что мальчишка отшатнулся от меня. Я беру ладони Сиэля в свои руки и на тыльной стороне одной из них замечаю что-то вроде обширной гематомы.
- Убей…обоих…это приказ.
Он хрипит, я вытираю его тонкие губы от крови, помогая мальчику подняться. Я усаживаю его на наиболее безопасную, на мой взгляд, копию орудий пыток. Сцепив руки в замок, я щелкаю пальцами, не говоря Сиэлю больше ни слова.
- Мне кажется, вы не слишком хорошо обращались с моим господином.
Парень постарше поднимается на ноги, гордо встав передо мной во весь рост. Какой храбрый самоубийца.
- Это же ты тот тип, который любит малолеток?
Моя бровь невольно ползет вверх, у мальчишки вообще есть мозги? Он пробовал думать?
Я улыбаюсь, отвесив щенку легкий поклон.
- Не понимаю о чем вы.
- О том, что ты жалкий извращенец и…
- Не надо, Гейл.
Блондин, сильно напоминающий женщину, слезает с подоконника, и я, наконец, обращаю на него внимание. Боже, что за дикие, безвкусные чулки. Наверное, я ударил женщину, но что-то мне нисколько не стыдно.
Он подходит чуть ближе, держась рукой за бок, да, я пнул довольно сильно, точно.
- Отстань от нас. Или Сиэльчик не может постоять за себя, не прибегая к помощи своего дружка?
Блондин насмешливо смотрит на меня, число самоубийц в этой комнате только что увеличилось в два раза.
Сзади слышится невнятная возня.
- Се…
Мне этого достаточно. Я оборачиваюсь через плечо.
- Господин, пожалуйста, закройте глаза.
Он долго смотрит на меня, как будто откопал что-то интересное в выражении моего лица и теперь хочет сфотографировать его на память, и послушно закрывает глаза, смыкая длинные ресницы.
Я поворачиваюсь к людям, которым так не терпится умереть, продолжая беспечно улыбаться. На лице Гейла написан страх, смешанный с непокорностью. Я внимательно изучаю его, ожидая, пока перевесит одна из эмоций.
- Мы…Мы расскажем про тебя и…и него.
Он тычет пальцем в Сиэля, попятившись назад от неумолимо наступающего Себастьяна Михаэлиса. Это всего лишь моя работа, я должен исполнять волю моего господина и наказывать его обидчиков.
- И что же такого важного ты хочешь поведать миру, неужели то, что он видел тысячу раз?
- Ваша связь отвратительна и… и…
Все свое презрение он вкладывает в плевок в мое лицо, я пальцем вытираю скользящую по щеке слюну, невольно морщась.
- Вы, кажется, не поняли.


***


Я открываю глаза и вижу перед своим носом улыбающегося Себастьяна. Я выполнил его просьбу и не размыкал век до тех пор, пока он разрешил мне. Я слышал только пару вскриков, и мне кажется, что Себастьян недостаточно доходчиво объяснил им, что меня не нужно было трогать все эти годы.
Я медленно выгибаюсь, глядя поверх его плеча.
- Господин!
Его ладонь ложится на мои глаза, а второй он предусмотрительно закрывает мой рот. Я трясу головой, раздраженно убирая от лица его руки. Он как-то обреченно вздыхает, отходя в сторону. Засунув руки в карманы, он проходит по ковру, грациозно огибая кровавые пятна, не желая запачкать свои ботинки. Я смотрю на него, наверное, сейчас он еще и насвистывать начнет. Что-нибудь позитивное, поднимающее настроение. Я перевожу взгляд на эту мясорубку и понимаю, почему он старался заткнуть мне рот.
Я почти кричу, хотя, возможно, я действительно кричу, сейчас я не могу руководить своими действиями.
Поодаль от меня лежит окровавленный труп Алоиса. Голова откинута и вывернута под неестественным углом, грудную клетку вскрыли, выполнив точный хирургический разрез от горла до середины живота. Мягкая кожа отделена от костей, и теперь вся грудная клетка потерпевшего напоминает свиную вырезку в лавке мясника.
Я осторожно встаю и подхожу ближе на негнущихся ногах. Запах крови и человеческого мяса заполняет носовые пазухи, и мне делается дурно. Я могу пересчитать каждое ребро Алоиса и осмотреть их на наличие переломов, попросту потому, что кожа на его груди распахнута передо мной, словно расстегнутая рубашка. Сквозь белые ребра я вижу нетронутые внутренние органы, Алоис стал превосходным анатомическим скелетом для изучения строения человека школьниками. Глазницы аккуратно вырезаны, словно операцию проводил опытнейший хирург, в руке Алоиса я вижу два шарика, представляющие собой его органы зрения. Наверное, Себастьян вырезал их в первую очередь и вложил в его ладошку, чтобы…представить не могу, зачем понадобилась такая жестокость. Я со знанием дела могу протоколировать, каким образом он это сделал, это не сложно, как с собакой Гейла. Но собака хотя бы была уже мертва…
Сам Гейл лежит рядом, я перевожу на него взгляд и понимаю, что Себастьян был необычайно благосклонен к первой жертве. Себастьян пытал Гейла со знанием дела, наслаждаясь каждым моментом. Его брюшная полость вовсе не превращена в две отдельные части, нет. Себастьян отрезал пальцы на его руках, предварительно вырвав с них ногти, которые аккуратными рядами лежали рядом с отрезанными пальцами в соответствии с каждым пальцем. Рядом с ногтями я увидел длинный ряд зубов, вырванных из раздробленной окровавленной челюсти. Я перевел взгляд на лицо Гейла, и меня вырвало. Себастьян тут же подбежал ко мне, обхватывая за талию, но я оттолкнул его, пятясь назад.
- Боже… Ты… Ты чудовище…
Я судорожно вытирал губы, а Себастьян беззаботно осматривал плоды своих трудов. Он срезал кожу с век Гейла и вынул глазные яблоки, не повредив зрительных нервов. Себастьян заботливо положил глаза на шейную впадинку Гейла. Поначалу я не понял, для чего это было сделано, но потом заметил… Гейл не был трупом. Он все еще дышал и был при смерти, но Себастьян не стал трогать жизненно важных органов или разрезать хирургическим скальпелем грудную полость, не дал умереть Гейлу от потери крови, он оставил его живым.
- Сиэль…
- Не прикасайся ко мне!
Я отшвырнул протянутую мне руку, бросая все силы на то, чтобы удержаться на ногах.
Себастьян мрачно посмотрел на меня, выпрямившись во весь рост, и я, воочию убедившись в его демонической сущности, почувствовал себя маленьким и беспомощным, как никогда.
И все это сделал я. Себастьян всего лишь посредственный исполнитель, если бы я не отдал приказ…
Я осматриваю кровавое месиво, созданное моими руками, стараясь не растерять остатки гордости семейства Фантомхайв.
Руки Себастьяна в крови, мое кольцо перемазано густой алой жидкостью, на его жилетке и рубашке кровь, весь ковер залит кровью, я и сам выгляжу не лучше, но на моих вещах хотя бы моя кровь.
Себастьян внимательно смотрит на меня с какой-то несвойственной грустью в глазах, я собираю волю в кулак и тихо произношу, чтобы скрыть дрожь в голосе:
- Забери меня отсюда. Забирай мою душу. Ты выполнил свой контракт.
Его глаза грозятся выползти из орбит, но он тут же берет себя в руки.
- Господин… Но ведь они – не единственные, кому вы хотели отомстить.
- Довольно! Я сказал, что твой договор выполнен! Исполняй! Это приказ!
Лицо Себастьяну тут же становится привычной улыбающейся маской, он опускается на одно колено, прикладывая ладонь к сердцу или что там у него вместо главного органа.
- Да, мой лорд!


***


Ты лжешь, ты просто лжешь, а я не такой, я не чудовище!
Это не правда, это не правда, не...
Правда.

Сиэль, ты так торопишься, участливо подходя к краю. Мне стало как-то пусто, будто весь воздух изнутри выкачали, лишили кислорода, вырезали важный внутренний орган без анестезии, кончился завод на дешевой игрушке.
И во всей этой большой и никому не нужной лжи идиотом сделали меня. А я не такой, я не такой, не чудовище. Ты же сам это мне приказал, маленький несносный сопляк, так почему бы не полюбоваться результатом своих неосторожных слов?
Сам не знает чего хочет, бесполезная, безмозглая игрушка. И теперь мне приходится за все нести ответственность, это у меня теперь руки по локоть в крови, это меня теперь ненавидит это маленькое, злобное, похотливое существо.
Я подхватываю хозяина на руки, отмечая про себя то, как он морщится, и спешу в то место, с которого все началось.
Каменные своды все так же безмолвны, эта церковь не самая популярная, наверное, поэтому тогда ее и выбрал Сиэль. Я вхожу в этот храм, до отказа наполненный отвратительной слепой верой, где каждый предмет, каждый угол, каждая нищая мышь напоминает мне о том, что я здесь вовсе не желанный гость. Они все посвящены тому существу, которым мне никогда не стать. Людям кажется, что в этой обители Бога, в этом храме Господнем склеивается все, что было разбито, осуществляется то, что казалось невозможным, забывается то, что ранит больше всего. Они так наивно думают, что он им поможет. Тащат сюда весь этот гребаный хлам, как будто это какая-то долбаная антенна, через которую передается глас Божий. Да, конечно, поможет он вам, да-да. Он блефует. Мы тут все блефуем, раз за разом издеваясь над собой, давясь собственной гордостью, задыхаясь от недостатка взаимности и снова и снова разрезая себя на куски бритвой Оккама.

Я усаживаю молодого господина на церковную скамейку, становясь перед ним на колени. Наверное, он сейчас будет вырываться… Нет, гордость семьи Фантомхайв не позволяет себе лишних движений даже перед лицом смерти. Я провожу пальцами по его щеке, нежно снимая с глаза повязку. Господи, да у тебя же руки дрожат, Себастьян, да у тебя же колени трясутся, зубы отбивают дробь, странно, что в пустом храме не звучит этот симфонический оркестр. Боже, да неужели ты не видишь…
- Что ты медлишь, чудовище?
Как в старые добрые времена, точно как в тот раз. Ах да, забыл упомянуть, что я вспомнил имя хозяина, который дал мне имя, которое я ношу по сей день, как память о нем. Точнее, я разрешил себе вспомнить, потому что я никогда не забывал. Это была не женщина и не совсем мужчина. Двенадцатилетний мальчик, с которым я провел бок о бок три года, маленький спиногрыз, по ошибке оказавшийся дворянином. Чертов Сиэль Фантомхайв. Я как никто другой подходил ему, только я должен был быть его дворецким, без вариантов.
А Сиэль мне как-то сказал, что ему сон приснился, где он был неким графом, а я служил ему, исполняя обязанности дворецкого. Ты идиот, Сиэль. Ты и тогда ничего не желал видеть.
Я наклоняюсь к Сиэлю, широко улыбаясь, не скрывая выдающихся клыков, которые отличают всю нечисть в этом мире. Пентаграмма на руке начинает светиться, выжигая на тыльной стороне ладони древний символ, связующий меня и человека, она предчувствует вкусный ужин, она жаждет крови.
- Ну что ж, мой лорд…


***


Сиэль, во всем этот шоу главным клоуном оказался ты. Тебе даже не удосужились показать истинное лицо твоего слуги, продемонстрировать всю силу и жестокость, на которую он способен. Кто тебя просил отдавать приказ, ты что, совсем тупой идиот, не понял, что нельзя злить демона?
Да плевать уже на них, ты просто полный идиот, подумаешь, небольшой шок и пара лужиц крови, а ты уже побежал гордо отдавать ему свою душу. А я еще пожить хочу, между прочим, вместе с Себастьяном, чтобы наслаждаться этой неуемной опекой и попечительством, чтобы называть его шлюхой, оскорблять, унижать и говорить, что он - полное ничтожество, чтобы целовать красивое лицо и зарываться носом в шелковистые волосы демона. Иметь свою ручную игрушку оказывается так удобно. Или когда игрушка имеет тебя. Я не знаю, я так запутался. Себастьян, да неужели ты не видишь…
Я ему сказал однажды, кто одержал победу в гонке за моей невинностью, рассказал ему все, признался, а он поднялся из-за стола, благо, что дерево не разнес в щепки, сказал, что сейчас же объяснит им, что такое хорошо и что такое плохо. Я испугался тогда, но мое эго купалось в этой ревности, в этой злобе, направленной на моих обидчиков.
А потом мы больше не говорили об этом. Казалось, он вовсе забыл, если бы не его безраздельная нежность, льющаяся на меня нескончаемым потоком всю следующую неделю.
Как глупо все получилось, и во всем этом виноват кто? Правильно, Сиэль Фантомхайв.
А я же так и не поведал тетке про начало своей взрослой жизни. А я так и не дочитал захватывающую книгу, ждущую меня под подушкой в моей кровати. А я так и не научился играть на пианино, чтобы исполнить желание родителей. Не выучил французский, не научился кататься на коньках, не смог вернуть компанию отца, не стал его наследником, достойным носить фамилию Фантомхайв. Я вовсе не такой идеальный как Себастьян. Себастьян… А я так и не сказал ему… Не смог сказать…
Сильные чувства делают людей такими опрометчивыми, такими легкомысленными, неосторожными. Да, Себастьян Михаэлис делает людей неосторожными.
К черту, забирай мою душу, только если это твое желание. Я исполню его.
Господи, да неужели ты не видишь…



Себастьян наклоняет лицо к Сиэлю, оскалившись в фальшивой улыбке.
Позади демона крест, на котором распятый Иисус наблюдает за преступлением, совершающимся прямо на глазах Всевышнего.
Не правда ли, самое подходящее место для изъятия души из пока еще живого человеческого тела? Небольшой вызов, маленькая дерзость, чтобы доказать, что Господь так заботится о нас, что считает исполнение договора превыше всего. Сейчас по сценарию должен грянуть гром, сверкнуть молния, а тело демона должен пронзить острый как бритва осиновый кол. Мы тут все блефуем.
- Не делай этого.
- Не заставляй меня.
Сиэль распахивает глаза, непонимающе глядя на зажмурившегося, словно в страхе, Себастьяна.
Боже, да неужели ты услышал мои молитвы?

@темы: слэш, фанфики, Kuroshitsuji

---

13.08.2010 в 14:49

Пишет  WendyPen:

12.08.2010 в 16:07

Пишет  Летящий Снег.:

матчасть
Википедия пишет:

интересное

• Архитектор (англ. the Architect) — специалист, создающий иллюзорный мир в чужом сне. Цель архитектора при извлечении — спроектировать сон так, чтобы спящий не мог отличить его от реальности, и создать для спящего максимально сложный лабиринт сна, из которого жертва не могла бы легко выбраться. Архитектором в фильме в первой сцене является Нэш, в остальной части фильма — Ариадна.
• Внедрение (англ. Inception) — процесс зарождения идеи, помещения её в чужое подсознание. Считалось невозможным, так как человеческий мозг отторгает привнесённые извлекателями идеи как чужеродные. В действительности название фильма на русском должно звучать хотя бы как «Внедрение», поскольку именно такой перевод данного термина употребляется в фильме. В одном из трейлеров есть фраза «Это называется „Начало“»^[16], относящаяся именно к разъяснению идеи внедрения.
• Выброс (англ. a Kick) — процесс, позволяющий запертому в чужом сне извлекателю экстренно покинуть сон. В фильме выброс осуществляется посредством «опрокидывания» спящего человека, нарушения его равновесия: вестибулярный аппарат спящего должен сообщить мозгу об опасности и заставить его пробудиться. Для снов внутри других снов используется ступенчатая система выбросов: так, взрыв снежной крепости выкидывал извлекателей из лимба, взрыв лифта — из сна с крепостью, а удар автомобиля о воду — из сна с отелем.
• Лимб (англ. Limbo) — глубокий уровень подсознания, где время течёт бесконечно быстро. Находясь в лимбе, уже невозможно проснуться естественным образом. Если оказавшийся в лимбе извлекатель перестанет осознавать, что находится во сне, он останется там навсегда. Извлекатели очень боятся лимба: считается, что пребывание в нём разрушает разум. Сильное снотворное Юсуфа было опасно именно помещением сновидцев в лимб в случае их смерти в снах.
• Проекция (англ. Projection) — образ, созданный подсознанием сновидца, не существующий в реальности персонаж сна. Личности проекций — это не более чем отражения психики самого сновидца. Пока в сон спящего человека не вторглись посторонние люди, проекции подчиняются логике сна. Однако, когда сон становится осознанным, они реагируют на вторгнувшегося в сон извлекателя подобно лейкоцитам, стягиваясь к инородному объекту и пытаясь уничтожить его. В случае если спящий человек специально обучен технике противодействия извлекателям, его проекции принимают форму настоящих вооружённых охранников.
• Сновидец (англ. the Dreamer) — «хозяин» сновидения, человек, в чьём сне в текущий момент находятся извлекатели. Сам сновидец тоже присутствует в своем сне, но погружаться в более глубокие сны не может. В фильме сновидцем сна о дождливом городе является Юсуф, сна об отеле — Артур и сна о снежной крепости — Имс.
• Субъект (англ. the Subject) — человек, чьё подсознание является целью извлекателей — для похищения идеи или её зарождения. Именно с этой целью субъект погружается в чужой контролируемый сон. Субъектом в фильме сначала является Сайто, потом Фишер-младший.
• Тотем (англ. Totem) — некий предмет, позволяющий определить реальность происходящего. Никто, кроме хозяина, не должен прикасаться к тотему, потому что только хозяин тотема должен точно знать его характеристики и свойства. В противном случае архитектор сможет создать копию тотема во сне, и человек не сможет определить: спит он, или нет. Подсознание, зная, что некое действие с тотемом нежелательно для хозяина, будет игнорировать физические и математические законы. Так, тотем Артура — игральная кость, которая во сне всегда падает семёркой вверх, в то время как в реальности она падает согласно теории вероятности, тотем Ариадны — белый шахматный слон с неизвестной гравировкой на основании из-за которой фигура не способна стоять ровно и всегда падает — во сне же, несмотря на неровное основание фигура стоит на месте. Тотем Кобба — металлический волчок, ранее принадлежавший Мол: если закрученный волчок останавливается и падает, Кобб в реальности, если продолжает вращаться бесконечно — Кобб находится во сне.
• Устройство PASIV (англ. Portable Automated Somnacin IntraVenuous Device, букв. «портативное автоматическое устройство внутривенного ввода сомнацина») — устройство, делающее возможным погружение в чужие сны. Было разработано военными в качестве учебного тренажёра для солдат. Устройство помещается в чемодане, спящему в вену руки вводится игла капельницы. С помощью устройства в кровь спящих вводится вымышленное лекарство сомнацин^[17]. Само устройство в фильме не имеет названия, и принцип его работы не объясняется; информация об устройстве исходит от вирусного сайта pasivdevice.org, созданного кинокомпанией Warner Bros. в рамках рекламы фильма^[18].

В финальной сцене оставлен элемент неопределённости в стиле «Бегущего по лезвию»: экран затемняется как раз в тот момент, когда волчок начинает заметно вибрировать, возможно, готовясь прекратить своё вращение.^[14] Наблюдательный зритель заметит, что через фильм пропущены повествовательные мотивы, служащие индикаторами того, где происходит действие — во сне или в реальности. Во сне Кобб ощущает присутствие жены, чувствует себя по-прежнему женатым, поэтому на его пальце всегда заметно обручальное кольцо. В реальности (включая, возможно, самую последнюю сцену) он кольца уже не носит. Волчок крутится бесконечно долго только во сне. Во всех сценах, где Кобб не носит кольца, волчок в конце концов уступает физическим законам и останавливается.

* Джеймс Франко начал вести переговоры с Кристофером Ноланом по поводу роли в фильме. Однако, из-за разногласий в расписании актера, он не смог присоединиться к актерской команде. Джозеф Гордон-Левитт в конечном счете получил роль, предназначенную Франко.
* Съемки фильма начались 13 июля 2009 года.
* Леонардо ДиКаприо был первым актером, который дал согласие на участие в проекте.
* Персонажа Леонардо Ди Каприо зовут Дом Кобб. Коббом представился профессиональный вор в дебютном фильме Нолана — «Преследование».
* Первоначальное название сценария — «Стрела Оливера».
* Герои фильма выходят из состояния сна под песню Эдит Пиаф «Non, Je Ne Regrette Rien» (Нет, я ни о чём не жалею). Марион Котийяр в 2007 году исполняла роль Эдит Пиаф.
* На роль Ариадны Нолан хотел пригласить звезду авторского кино Эван Рэйчел Вуд, но актриса заявила, что не заинтересована в сотрудничестве.
* «Начало» стало первым фильмом Тома Беренджера со времен «Тренировочного дня», добравшимся до киноэкранов США.
* В процессе переделки сценария, помимо прочего, изменились и имена главных героев. Так, персонаж Ди Каприо звался Джейкобом Хэстли, а героиню Эллен Пейдж звали Изабеллой.
* Съемки фильма велись в 6 различных странах: США, Великобритания, Франция, Канада, Кения, Япония.
* На роль Ариадны рассматривались Кира Найтли, Эмили Блант и Эмма Робертс.

Сцена драки в переворачивающемся коридоре, а дальше - еще и в невесомости, по уровню исполнения стала одним из сложнейших эпизодов Инсепшена. Тридцатиметровый холл поместили внутрь каркаса из восьми концентрических колец, подключили к электромоторам, и этим обеспечили его вращение на 360 градусов со скоростью до восьми оборотов в минуту. Супервайзер Крис Кроуболд и ранее создавал подвижные съемочные площадки, но эта была самой громоздкой. Все поверхности пришлось затянуть кожей и тканью, помещая "вовнутрь" стен мягкий наполнитель - иначе пробежки по ним стоили бы Гордону-Левитту и его напарникам серьезных травм. Джозеф угробил несколько недель на тренировки с каскадерами, чтобы осуществить задуманный Кристофером Ноланом экшен. Был построен и второй коридор - строго вертикальный; в него Гордона-Левитта запускали, обмотав страховочными тросами. Да и потом, оставалась еще одна проблема. Что делать с волосами и одеждой? Ткань не должна была "провисать" под действием гравитации, потому что снималась-то... невесомость! С волосами у зализанного по всем правилам Артура проблем не возникло, а вот в одежду пришлось вшивать проволоку, которая удерживала ткань "в облипку" к телу.

@темы: кино, Inception, полезное и нужное

---

26.07.2010 в 00:24

Пишет  Zmeigo Rinich:

Паутина иллюзий
Название: "Паутина иллюзий".
Автор:  Zmeigo Rinich
Пейринг: Клод/Алоис
Рейтинг: R
Предупреждение: PWP, slash, romance. Писалось за вечер, просто в удовольствие, автор ни на что не претендует.
Дисклаймер: не мое
Филологам и правописателям: если были ошибки, простите меня великодушно. Я их потом когда-нибудь найду сама. Спасибо

паутина иллюзий

Клод никогда не позволял себе обмануться – в игривом настроении господина не было ни капли искренности. Мир иллюзий, в котором он жил вместе с Алоисом, был причудлив, изменчив и непостоянен.

Сладкие, дразнящие, томные взгляды не содержали в себе ничего, за ними скрывалась пустота и безразличие. Граф был соткан весь из иллюзий и обмана. В призрачном лунном свете он становился почти прозрачным, невидимым, готовым растаять от одного прикосновения. Иногда Клоду казалось, что в своем мире лжи Алоис растворялся полностью, и единственное, что оставалось от него в этом мире – печать. Печать все ставит на место, печать – это точка отсчета. Печать – это твердая почва под их ногами. Печать – это центр паутины, в которой паук владеет всем. Пусть даже бабочка еще жива и ее тонкие крылья еще дрожат, создавая рябь на поверхности тонких шелковых ниточек.

Самые прекрасные мгновения – когда бабочка еще жива.

Клоду нравилось наблюдать, как одно настроение сменяет другое, как прорывается безумие сквозь маску с ангельским лицом, как первобытный, почти животный страх, затмевает все остальные эмоции. Этот калейдоскоп наблюдался им день за днем. Это маленькое порочное чудовище, беззащитное, такое хрупкое и нежное, словно хрустальное, наполняло демона почти неведомой до сих пор силой. Было невозможно испить до дна этот источник искренности и обмана, было невозможно с ним расстаться.
Кажется, он жил, действительно жил в эти минуты. Ведь что для демона несколько лет? Они теряются в бесконечном караване прожитых веков и тысячелетий. Это так мало, но так ярко, так сладко, так обжигающе. И он позволит бабочке жить в этой иллюзии, он соткет для нее целый мир из паутины, чтобы она поверила в спасение и свободу… Только хочет ли этого бабочка?

Как много вопросов – когда бабочка еще жива.

***

Во время вечернего купания господин дразнил его все откровеннее, все безумнее, но Клод слишком хорошо знал правила игры. Сейчас еще не время позволить себе унять жажду, хотя бы на несколько мгновений снова заточить свою яркую бабочку в мир паутины и пустоты, где нет ничего вокруг – кроме них.

На самом деле граф болезненно относился к слишком интимным прикосновениям, к проявлению какой-либо силы, принуждения, даже просто решительности – Алоис замирал, его красивые большие глаза стекленели и из изящной бабочки он превращался в хрустальную безжизненную куклу. Кукол Клод не любил.

Стоило совсем немного подождать, и господин полностью подчинялся своим болезненно-ярким фантазиям, стремясь немедленно их осуществить.

В нетерпении Алоис притянул его к себе, быстро расправился с ремнем на брюках, решительно толкнул на свою кровать и забрался сверху:

-Сними, быстрее.

Дворецкий покачал головой, не говоря ни слова. Щеки Алоиса раскраснелись, пальцы легко пробежались по ряду сияюще-белых, похожих на маленькие жемчужины, пуговиц. Он снова поерзал по клодовским бедрам, устраиваясь удобнее. Заодно он удостоверился – еще, еще один раз – что желание у них сейчас одно на двоих.

-Сними это немедленно, - прошептал Алоис, щекоча губы своим дыханием. Потом выпрямился, усмехнулся и показал язык.

Это и возбуждало и оглушало одновременно – Клод чувствовал как начинала гореть на руке печать договора. Господину нравились такие приказы. Кончик языка мягко скользнул по губам, оставляя влажный блестящий след, и скрылся. Не дожидаясь, пока господин повторит приказ, Клод осторожно выпутался из фрака, стараясь не потревожить и не сбросить с себя Алоиса, затем откинулся и начал быстро расстегивать рубашку. Господин с тихим стоном содрал с себя ночную рубашку и проворно соскользнул ниже, к уже расстегнутым брюкам.

Такой судорожный, безумный пожар желаний вспыхивал не в первый раз, а древняя демоническая сущность Клода все никак не могла привыкнуть к безумному, почти болезненному напору желаний юного господина. Его губы впивались в него жадно, погружая во влажную нежную глубину рта. Алоис громко возбужденно застонал, не отрываясь ни на секунду, и продолжал стонать взахлеб, не сдерживаясь, цепляясь пальцами за плотную ткань брюк, за Клодовскую кожу, оставляя глубокие, наливающиеся красным, следы. Едва вскидывая голову, чтобы сделать хоть маленький глоток воздуха, Алоис не остановился, пока не довел их обоих до высшей точки исступленного возбуждения.

Заставив господина прерваться, Клод перевернул дрожащее в его руках тело и уложил на спину. Свою одежду дворецкий снимать не стал, только сбросил туфли и вернулся к господину. Забравшись руками под белую рубашку, Алоис подтянул Клода к себе, вжимаясь в него всем телом и целуя. Поцелуй так же глубок и чувственен, насколько неистова и откровенна была ласка. Клод ласкал их обоих одной рукой, пока вторая мягко сжимала гладкие круглые ягодицы. Наслаждение накатило почти сразу, Алоис только крепко обнял демона и замер в его руках.

Разве можно когда-нибудь насладиться им до конца?

***

Выпутавшись из слабого захвата рук, Клод уложил спящего хозяина на подушку, поправил одеяло и встал. Неторопливо поправляя одежду, дворецкий рассматривал графа. Расслабленная полуулыбка на губах, размеренное дыхание и влажные завитки волос на висках – их Клод перебрал и заправил за ухо. Нужно было еще много чего сделать, а главное – зажечь несколько свечей в комнате господина.
На запястье сомкнулась рука Алоиса:

-Останься сегодня со мной.

Их разделяло ровно три свечи тяжелого позолоченного подсвечника. Алоис глубоко вздохнул и задул пляшущие на кончиках фитилей огоньки.

-Останься сегодня со мной.

Сквозь тяжелые шторы не пробивалось и толики света. В воцарившейся темноте сияли только тонкие нити паутины, связавшие демона и графа. Эта мистическая реальность была единственно правильной, настоящей. Здесь все обретало свое истинное значение. Здесь каждая фигура стояла на своем месте.

Их пальцы переплелись, губы Алоиса мягко коснулись кончиков пальцев, блеснула в темноте пентаграмма печати, отзываясь на близость. Клоду нравилось владеть им безраздельно. Ему нравилось овладевать, раз за разом наслаждаясь подчинением и дразнящей непокорностью:

-Я останусь с вами навсегда, ваше высочество.

@темы: слэш, фанфики, Kuroshitsuji

---

10.08.2010 в 01:10

Пишет  bubblecat:

Название: Без названия
Автор: nightrin
Бета: sumerok
Фандом: Black Butler
Пейринг: Клод/Алоис
Рейтинг: PG (какой-нибудь)
Предупреждение: ООС по желанию
Жанр: Дарк
Дисклаймер: Не владею.
От автора: бессюжетно, обрывочно, просто как-то приглянулся пейринг и как-то написалось.


Алоис любит дождь.
Никто не знает, что такое настоящий дождь. Он прошивает тело насквозь. Высекает собственное имя на оголенной коже ночь напролет. В стороны брызги, как искры. Дождь, стирающий слезы, а потом и лицо, до кости, до зияющей пустоты.
Иногда, когда идет дождь, Алоис просит Клода подать ему зеркало. Он смотрит в него часами, не отрывая взгляда и не моргая. Едва улыбается.
Зеркало падает, разбивается.
Два часа Алоис бьется в истерике. То рыдает, то извивается в безудержных припадках смеха. В бесстрастных объятьях Клода.
В моменты затишья Клод наклоняется, задевая дыханием мертвенную кожу Алоиса, шипит:
- Что с вами, милорд, на вас лица нет.
Крик Алоиса вторит неистовым стонам дождя.

Как и любой мальчишка, Алоис любит шутки и проказы. Зачастую собственного сочинения.
С Клодом шутить неинтересно. Его чувство юмора отмерло в зародыше. К тому же Клода невозможно застать врасплох. Алоис пробовал и не раз. Но будто разум у них один на двоих. Алоис догадывается вскоре, что дворецкий способен читать его мысли.
Некогда это было неплохим развлечением. Дать волю фантазии, смакуя очередную каверзу, допустим, над Ханной. Допустим, Ханна летит с лестницы с легкой подачи Алоиса. Граф смотрит на Клода выпытывающе, с неясным вызовом.
Так Ханна падала с лестниц всю неделю. Клод не повел и бровью.
Если Алоис запачкает руки в крови, Клод всегда подаст ему салфетку. Пусть даже это будет его собственная кровь.
Но проказы на том не заканчиваются.
- Правда, Ханна? - умиленно вопрошает Алоис, затягивая ремень на шее служанки. - Правда, тебе нравится мой подарок?
Ошейник.
- Надеюсь, не жмет?
С шипами на внутренней стороне.
- Ханна, - Алоис повышает голос, - какое право ты имеешь молчать, когда я к тебе обращаюсь?
Алоис строит рассерженную гримаску на своем кукольном лице.
- Ха-ха, ты напоминаешь мне ту деревенскую собачонку, которой местная ребятня отхватила язык тесаком. Точно-точно!
Глаза Алоиса загораются идеей, новой проказой.
- Раз уж ты такая молчунья, будешь отныне ходить на четвереньках и мычать как животное.
Алоис истерично вопит:
- На колени, псина!
Когда полностью обнаженная Ханна с новым крепким ошейником и заклеенным ртом падает на колени, Алоис удовлетворенно улыбается и в качестве завершающего мазка к данной композиции добавляет:
- Без моего разрешения ходить и разговаривать как человек ты не смеешь. Если ослушаешься, Клод убьет тебя в ту же секунду. Слышишь? Это приказ.
Хищная тень за спиной Алоиса с достоинством кланяется.
- Да, ваша милость.

Алоис любит опасность.
Вдыхая запах Клода, Алоис вдыхает запах опасности. Не горький и не сладкий. Опасность не знает таких категорий. Но размягчающий кожу, сердце, разум. На доли секунды этого мира Алоис становится куклой своего дворецкого. Физически Клод не имеет права к нему прикоснуться. Но, глупый мальчик, Алоис только начинает постигать бездонный смысл слова "коварство".
Боль глубока и широка. Самая большая в мире река - это человеческая боль. Но ее течение монотонно. Завораживает, но ненадолго. Боль - удел зануд, думает Алоис, хлебнувший ее достаточно. А он хочет иного - лизнуть и другую сторону медали.
Алоис хочет удовольствия. Чистого, неземного, секунду которого не испытывал ни один смертный. Наслаждения, которого не ведают люди, копошащиеся в своих мелких нечистых страстишках, как обезумевшие от жажды твари.
- Милорд, - губы Клода растягиваются в чуть надменной улыбке, - а знаете ли вы, о чем просите?
Очевидно, что милорд не знает, поэтому и просит, не осмеливаясь приказывать, но если понадобится...
Дворецкий понимает, что он не нужен Алоису как мужчина, как человек, как сгусток материальности. Потому что Алоис знает, как это больно и грязно. Ему нужен... демон, за неимением лучшего слова.
Мой лорд, обратного пути не будет. Вступить в связь... нет, связь - недостойное слово, принадлежащее этому нижайшему из миров - сблизиться с демоном, значит...
Клод усмехается своим мыслям и поправляет очки. Прежде чем вернуть привычный невозмутимый образ, он легонько обводит пальцем надутые губы Алоиса.
«Совсем скоро ты будешь умолять меня проглотить тебя без остатка, мой мальчик».

Алоис любит слёзы.
Его душа - темный цветок. Требует особого ухода. Лучи счастья для него губительны, искренние слезы чужого горя - жизненно необходимы.
Клод взращивает чистое абсолютное зло, и, когда придет время, оно сбросит человеческую личину и станет самым прекрасным цветком в коллекции Клода.
Алоис - полная противоположность Сиэлю, потому что у Клода и Себастьяна разные цели.
Не бывает одинаковых демонов. Но демона настолько не похожего на других, как не похож на других Себастьян, не бывало тоже. Он безумен.
Он недостойный.
Клод презирает его.
За то, что одним своим существованием он унижает их расу. За бесконечную глупость и слабость. Его действия - беспрецедентны, желания - вопиющи.
Едва увидев этого мальчишку, Клод сразу же понял, какую душу искал Себастьян. Искал вечность и наконец обрел. Почти обрел. И вскоре потеряет, ибо желания Алоиса - абсолютны, Клод принесет мальчишку в дар хозяину, чего бы ему это не стоило.
Потому что на кону его собственная честь.
Потому что если Себастьян - одинок настолько, чтобы искать себе равного среди людей, то значит и Клод - одинок тоже.

Алоис любит ночные кошмары.
Жуткие, невообразимые, объятые адским пламенем сны. Ему не требуется звать Клода: тот всегда рядом.
Больше всего Алоис любит заставать Клода сидящим в кресле у окна. Мерцающий силуэт, попавший в плен лунного света, грани которого напоминают стекло.
Тогда можно забраться к нему на колени, зарываясь глубоко в объятья. Обрести на недолгое время покой. Вдыхать его запах - запах ночного сада или бесконечности звездного неба.
Тишина накрывает с головой. И внутри нее, слышит Алоис, бьется сердце демона. Быстро-быстро, словно в испуге. Словно пытается убежать от чего-то или кого-то.
- Чего ты боишься, Клод? - в полудреме зевает Алоис.
Только тебя.
- Спите, мой лорд, - шепчет Клод, припадая губами к виску мальчишки.
Всегда тебя.

@темы: слэш, фанфики, Kuroshitsuji

---

07.08.2010 в 13:15

Пишет  Shinmaya aka Fred:

Еще позволю себе фантазию на тему забора души:

Итак, представьте себе остров, разрушенную часовню или что там у нас было? Сиэль сидит на скамеечке, Себа пообещал все сделать нежно, а Сиэлька сказал, что хочед боли... И Себа такой "йэс, май ло-до", а сам про себя такой думает: "йэс"! И приступает к процессу... Снимает перчатку, лапает Сиэля по лицу, потом страстный засос... (А Клод опаздывает немножко...). Ну, Сиэль охренел, но терпит. Себа начинает все по полной программе, раздевает его, всякие яойные шуры-муры, переворачивает Сиэля и уже готовится ему, простите поручика за откровение, вставить, как вдруг появляется Клод и, охреневая, спрашивает:
- Себастьян Микаэлис, что это ты тут делаешь?!
Себа отвечает:
- Как что?! Душу забираю!
Клод *ехидно*:
- Эээ, нет, душу забирают не так!
На какую-то долю секунды Сиэль понимает, что его тупо развели на потрахаться, потом Клод щелкает пальцами - и душа Сиэля оказывается в кольце.

Ну а память - это ему Себа подтер, чтоб дубль два уже вышел, как надо!

@темы: слэш, юмор, Kuroshitsuji

---

03.06.2010 в 12:55

Пишет  Така:

Соционика. Прекрасное
Робеспьер. Сила Тока. - Любит напрягать, но плохо переносит сопротивление.
Гюго. Сила Ампера. - Единственная сила, хоть как-то воздействующая на Силу Тока.
Дон. Планковская Сила. - Обоснованный теоретически эталон Силы. На практике не применяется.
Дюма. Сильная Ядерная Сила. - Наиболее ощутима только при близких взаимодействиях.

Жуков. Центростремительная Сила. - Заставляет всё вращаться вокруг одной единственной точки.
Есенин. Центробежная Сила. - Фиктивная сила, заведомо парная к Центростремительной.
Максим. Сила Упругости. - Противодействует любой возможной деформации.
Гамлет. Сила Лоренца. - Центростремительна. Полезной работы не совершает

Наполеон. Электродвижущая Сила. - Поддерживает ток в цепи. Вопреки Силе Тока.
Бальзак. Сила Кориолиса. - Фиктивная сила. Запросто сбивает с курса и вызывает ураганы.
Драйзер. Сила Трения. - Тормозит. Самых резвых - тормозит ещё быстрее.
Джек. Слабая Ядерная Сила. - Позволяет обмениваться энергией, массой, зарядом и т.д. и т.п.

Гексли. Сила Тяжести. - Поверхностна и что гораздо важнее, вообще никак не экранируется.
Габен. Сила Инерции. - Сохраняет неподвижность тела в отсутствии неуравновешенных Сил.
Достоевский. Сила Гравитации. - Притягивает. Заведомо в ответе за все глобальные вопросы.
Штирлиц. Лошадиная Сила. - Не столько Сила, сколько внесистемный эталон мощности.

Спижжено отсюда.
увела у Макса

@темы: соционика догрызает мой мозг, юмор

---

Годвилль!

Здесь буду сохранять для истории подвиги моей Арии!)))

4.07

21:23
Что со мной? Где я? Это что, храм? Как я здесь оказалась?
21:23
Кажется, я поняла. Мне оказана великая честь: меня избрал для своих непостижимых целей высший разум. Спасибо, Великая, я не подведу тебя!
21:23
Как сказали монахи, лучше всего начать с прославления Всевышней путём выполнения заданий. Поищу себе какую-нибудь цель на ближайшие несколько часов...
21:23
Поспорила в храме за религию. Теперь хожу с фонарём, излучаю свет истины.
21:23
Мужчина нетяжёлого поведения, с которым я играла в облегчённые шахматы, попросил научить неправильных пчёл делать правильный мёд.
21:23
Подкрепившись грибами, скушала на десерт солнечного зайчика.
21:24
На соседней поляне Трансгенный Лук-порей в трансе повторяет что-то вроде: «Укатай под рельсы рельсоукладчика!».
21:26
Пылеглот добит мешком с трофеями.
21:27
Следуя совету друида, выигранному у него недавно в шашки-масяшки, искала на поляне волшебную трын-траву.
Вывернувшись наизнанку, завязала на пальце узелок для напоминания никогда больше не иметь дело с друидами.
21:29
Гитарный Гриф убит при попытке к бегству. Придирчиво осматриваю медиатор судьбы.
21:30
И вновь силы со мной... Наставница, неужели ты на страже?
21:30
Сообщила монстру, что в случае моей смерти ему отомстит гильдия «боевых ежей». Кажется, он купился.
21:31
Ещё один Чугуниевый Техножнец на моём счету! Прячу в карман безъядерный процессор и 81 медяк
21:34
Вышибла из твари весь боевой дух и 34 золотых.
21:34
Испытала острый приступ жалости к себе, думая о ещё не случившихся неприятностях.
21:35
Разряд молнии освежил голову и влил новые силы. У-ха-ха, кто на новенького
21:36
Достигла новой вершины мастерства — 2 уровня!
21:36
Мамонтозавр всучил мне убивень мамонтозавра и 2 монеты, после чего откланялся и собрался было удалиться, но был добит коронным ударом. Кто же столько экспы отпустит?
21:53
Джинн-без-тоника закопан в песок по шею. Теперь его зовут Саид.
21:55
Сумрачный Дозорный сурово порван на куски, заполучила фонарик без батареек и 275 медяков.
21:55
Из последних сил состроила из себя дурочку. Злопастный Брандашмыг купился и не стал добивать.
21:56
Наткнулась на поросший мхом сервер. Посидела, отдохнула.
22:00
Подмостква неподалёку. Надо заглянуть.
22:01
Зашивала раны крестиком. Нужно ещё гладью научиться — то-то красота будет!
22:04
Издалека послышалось квакающее эхо: «Опомнись, ибо жизнь твоя коротка как мгновение, а цели твои велики как иоя воля!».
22:07
Качественно отсыпалась.
22:08
Рассказала торговцу длинную историю о своих славных подвигах. Скидку не дали.
22:10
Торговец попытался было странно повести рукой, но был остановлен и насильно получил омерту Хренелли за 132 монеты.
22:12
В мешке пусто, зато в кармане теперь замечательно позвякивает.
22:15
О, бусы из орехов! Здорово подойдёт к остальному снаряжению.
22:19
Со мной побыла Сила. Или я побыла с Силой? Спасибо, Всевышняя, теперь я готова и горы свернуть!
22:22
Ела ананасы и жевала рябчиков в заведении «Викинги в шторме» на 59 монет.
22:24
Увядший цветок неподалёку вдруг расцвёл прямо на глазах. Определённо, кто-то могучий постарался.
22:24
В процессе молитвы, случайно поскользнувшись на банановой шкурке, опрокинула пару свечек, уронила алтарь и сломала руку жрецу. Схожу-ка, пожалуй, помолюсь в другом храме.
22:26
Искала бога в себе. Не нашла. Значит, врут монахи. Прости за сомнения, Великая, и прими скромную жертву в 49 золотых монет.
22:31
Остановилась погадать, что за трофей выпадет из противника на этот раз.
22:33
Паразительный Червь убит. Интересно, будет ли его дух преследовать меня? Получила 35 золотых монет и розовую ленточку.
22:33
Оркский Шаман попытался закодировать меня от раздолбайства фразой «подертвуй мне и оздоровись!». Неужели кому-то помогало?
22:36
Достигла новой вершины мастерства — 3 уровня!
22:36
Иностранец С Табуреткой с воплем «Слоун - плахой!..» почил с миром. Приобрела 24 монеты.
22:39
Метнув в меня 27 золотых, Ганнибал-ректор поспешно покинул этот мир.
22:39
Будучи слегка не в себе от голода, обкусывала верхушки деревьев.
22:39
Срезая дорогу через болото, утопила розовую ленточку.
22:44
Ловким ударом Пожираф отправлен в последний полёт. Пробежавшись в том же направлении, нашла эссенцию здоровья и 25 золотых.
22:44
До хрипоты спорила с прохожим героем о том, чьё божество круче.
22:47
Прыг-Поскок повержен, отобрала 25 золотых.
22:48
Играла сама с собой в крестики-нолики. Проиграла. Получила щелбан. Жизнь несправедлива.
22:48
Увядший цветок неподалёку вдруг расцвёл прямо на глазах. Определённо, кто-то могучий постарался.
22:50
Рассказала монстрюге, что даже дохлый Энциклонг сильнее его, чем нанесла серьёзный урон вражескому самолюбию.
22:50
Конь-як издох, оставив под собой странного вида шкуру и 440 крышечек от нюка-колы.
22:50
Глас с небес вдруг произнёс: «спокойной ночи».
22:50
Рассказала монстрюге, что даже дохлый Энциклонг сильнее его, чем нанесла серьёзный урон вражескому самолюбию.
22:50
Конь-як издох, оставив под собой странного вида шкуру и 440 крышечек от нюка-колы.
22:50
Глас с небес вдруг произнёс: «спокойной ночи».
22:54
Охамелеон подвешен вверх тормашками на съедение мухам. Запихиваю в мешок топор из каши.
22:54
Кидалась кроликами в пробегающего мимо оленя. Ответного огня не ожидала...
22:57
Что-то неведомое зарядило по лбу, и гулким эхом в голове пронеслось: «веди сепя холошо!».
22:57
Великая ставит меня в филологический тупик своими авангардистскими идиомами. А чо сразу я-то?
22:57
Хитро улыбаясь, извлекла из мешка эссенцию здоровья, сдёрнула обёртку... Чёртов торговец, это же подделка!
22:57
Душа внезапно ушла в пятки и отдала им приказ бежать. Потемочный Бровеносец, запыхавшись, отстал.
22:57
Добрые туристы угостили чаем с ржаным сухариком.

запись создана: 04.07.2010 в 23:01

@темы: Годвилль, игры

---

01.08.2010 в 14:41

Пишет  Fish Ryo de Nekoi:

Kuroshitsuji
Неожидано рецидив Дворецкого... Думается мне, я буду смотреть второй сезон... Вот только подожду пока побольше серий выйдет, чтобы "запас" был)
А пока посмотрел заставку - дааа....) Ну, во-первых я, конечно, рад возвращению Себастьяна и Сиэля, ибо новая парчока что-то не катит. И если Сиэль у меня вызывал тихое, непонятно откуда берущееся, раздражение, то белобрысый (хм, надо б узнать как его зовут) уже одним своим появлением заставляет меня звереть... Как-то визуально он слишком мне Малфоя младшего напоминает... Буду надеятся, что этим сходство и ограничится. но, пляяя.... какие же у него блядские замашки!
Поддавшись минутному порыву потаскал с сообщества официального арту... эх, мечта педофила)))

и не удержался понаделал "сравнительных" скриншотов из заставки второго сезона)

читать дальше>>>

и ещё чуть-чуть)

@темы: картинки, аниме, Kuroshitsuji

---

08.07.2010 в 10:04

Пишет  Magistr:

Любуюсь на прекрасных порочных женщин...


Здесь еще много чуднЫх старинных открыток.

@темы: картинки, ссылки, разное

---

14.06.2010 в 18:04

Пишет  Sha_aka_ Gojyo:

Оформление одобрено модератором

Название: Цикл "Голубая планета": После Веймара
Автор:  Sha_aka_ Gojyo
Категория: Mass Effect
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: Кайден Аленко/фем!Шепард
Жанр: Missing scene, Romance
Аннотация: мой вариант армейских похождений Шепард.
Предупреждения: ненормативная лексика
От автора: традиционно необращаем внимание на грамотность аффтара
Статус: закончен

- Вы что, совсем мозги растеряли?! Вы не понимаете, что ваш гребаный флот ничего не сможет сделать у ретранслятора?! – Шепард едва удержалась от того, что бы запрыгнуть на балкон Совета и хорошенько встряхнуть этих недалеких придурков.
- Шепард, если вы немедленно не заткнетесь, вы вылетите из ВКС быстрее, чем успеете спросить «За что?»! – прошипел посол, схватив ее за руку. – Вы позорите все человечество.
- А вы подписываете человечеству смертный приговор! – рявкнула женщина, скидывая руку Удины со своей. – Вы что, не понимаете, что если бы не помешаем Сарену на Илле, он притащит на своем хвосте Жнецов?!
- Шепард, пожалуйста…. – тихо попросил Андерсон.
- Вы выходите за рамки Шепард! – присоединился к послу и Андерсону Советник-турианец. – Вы завершили свое задание, теперь позвольте нам выполнять наши обязанности!
- То есть просто уйти и смотреть, как вы своими руками подписываете галактике смертный приговор?! – Шепард не собиралась затыкаться и позволить всем этим пустобрехам собственноручно накрыть обитаемый космос медным тазом.
- Шепард, еще слово и вас выведут отсюда, - не повышая голоса, сказал Удина.
Шепард едва себя сдержала, чтобы не ударить посла. Точнее, чтобы его не убить.
- Запомни, сукин сын, никто не смеет втыкать мне в спину кинжал и остаться безнаказанным! – Шепард выплюнула эти слова, крепко держа посла за его высокий, накрахмаленный воротник костюма.
Лицо Ундины сморщилось, выражая крайнюю степень негодования. Женщина отпустила посла, предварительно толкнув его, пожалев, что тот не свалился с платформы.
- Ваш крошечный ум не может понять, что это политика, Шепард! Здесь нет ничего личного! – посол сверкнул глазами и невозмутимо поправил воротник. – И кстати, Шепард, если вам взбредет в голову отправится на Ил, то знайте, что «Нормандия» арестована, до дальнейших распоряжений.
- Какой же ты все-таки ублюдок… - женщина сжала кулаки и, развернувшись, стремительно пошагала на выход, боясь того, что дальнейшее общение с Удиной закончится для него неделькой-другой на больничной койке.

* * *

- Эй, хочешь развлечься? – азари, в блестящем обтягивающем костюме с вырезами на груди и паху, подошла к Шепард и призывно облизала полные губы.
- Предложи мне это еще раз и будешь искать свои зубы на полу, - улыбнулась женщина и махнула бармену.
- Почему вы люди такие ханжи…? – азари, казалось, ничуть не расстроилась, и не став отвечать на грубость женщины, ушла искать другого клиента.
Шепард проводила стриптизершу долгим взглядом, мрачно думая о том, что в скором времени и этой азари, и самой Шепард настанет каюк, если только Совет и Удина внезапно не начнут думать головой, а не задницей, и пошлют на Ил флот.
- Но ведь этого никогда не случится… - пробормотала Шепард, заполучив опасливый взгляд человека-бармена.
Шепард могла его понять. Она была в броне N7, у нее была пушка и она была пьяна. Достаточный повод для беспокойства. Хотя, бармену не следовало беспокоиться слишком сильно. В планы Шепард входило надраться до такой степени, что бы отключится до того времени, пока галактику не уничтожат Жнецы.
- Еще, - Шепард толкнула стакан точно в руки бармена.
- А может тебе хватит? – спросил он.
Шепард ухмыльнулась, поднялась со стула, и перегнувшись через стойку, ухватила бармена за грудки.
- Слушай, парень, у меня выдался дерьмовый месяц. А сегодняшний день был дерьмовей всего предыдущего месяца. Давай не будем усложнять себе жизнь? Ты наливаешь, я надираюсь и все счастливы, - Джейн отпустила мужчину и уселась обратно на стул.
Бармен немного побледнел, но все понял верно. В том смысле, что с пьяной Шепард лучше не спорить и покорно наливать ей виски.
В руках у первого Спектра-человека оказался полный стакан.
5 по счету.
Сваливалась она на 13.
Значит придется наверстывать.
Шепард отхлебнула виски. А ведь они с Эшли собирались взорвать «чертову турианскую задницу», как выражалась Уильямс, а затем отпраздновать так «что бы голова наутро трещала по швам». Но Уильямс мертва, Сарен на свободе и скоро должен постелить красную ковровую дорожку монстрам, желающим убить все разумное в галактике. А она не нашла ничего лучше, чем напиться.
Хотя, Шепард не могла себя упрекнуть в том, что не пыталась что-то предпринять. Первым делом она связалась с Хаккетом, но тот лишь развел руками, и сказал, что влиять на Совет не может. Андерсон тоже ничем не мог помочь – Совет прислушивался лишь в ублюдку Удине.
Перед Шепард оказался 6 стакан.
Наверное, она должна была остаться на Земле. Все было бы гораздо проще. Либо пожизненное заключение, либо смертная казнь. Но в любом случае, она сейчас бы не забивала голову проблемами галактического масштаба. И Уильямс была бы жива.
Да, Уильямс….
Шепард выразительно постучала костяшками пальцев по пустому стакану.
Уильямс. Она должна была пойти за ней. Ведь Уильямс была в инкубаторах, где они планировали и установили бомбу. Геты могли прорвать оборону и разминировать заряды,…и тогда весь план по уничтожению лаборатории Сарена полетел бы к чертовой матери.
Но Шепард отправилась спасать лейтенанта. Да, в рапорте она написала, что спасала саларианцев, но себе врать не нужно. Она поддалась эмоциям. Она подвергла риску операцию ради мужчины.
- И что я в нем нашла…? – пробормотала Шепард, осушая восьмой стакан.
Бармен вновь на нее покосился, но промолчал. Шепард хмыкнула. Умный парень.
Так о чем она думала?
Шепард поморщилась, пытаясь вспомнить, о чем она думала секунду назад. Алкоголь усиленно мешал это сделать. Хотя нет, она вспомнила. Аленко.
Полный идиот, но с отличной фигурой. Проклятие, у нее давно не было отношений с мужчиной. Очень давно. И честно сказать, не так уж и часто у нее возникали такие отношения…. Она помнила, как на Актуре ходили слухе о ее предпочтениях.… Да и после, когда она служила в Альянсе, к ней пару раз подкатывали женщины, с однозначными предложениями.
Стоп, она опять думает не о том….
Шепард посмотрела на стакан с виске. Который по счету?
- А какая хрен разница? – пожала плечами она и сделала глоток, отметив какой-то частью сознания, что голос у нее уже заплетался.
Твою мать, она убила Уильямс.
Она может сколько угодно твердить себе, что либо Эшли, либо выполнение задания, это будет полной чушью. Она сознательно оставила Уильямс, прекрасно зная, что поступает неправильно. Что подвергает опасности выполнение задания. И Эшли это знала.
Наверное, Шепард до конца жизни будет вспоминать голос девушки, в котором слышалась лишь обреченная решимость. Каково ей было погибать, зная, что командир бросила ее ради смазливого лейтенанта? Наверняка хреново.
Она столько раз посылала людей на верную смерть и никогда не раскаивалась в этом.
Сейчас она признавала, что раскаяния не было только потому, что она не знала этих людей. Они были для нее безликими инструментами. Фигурами на шахматной доске, которым не жаль пожертвовать ради победы. К тому же, совесть Шепард была чиста и от того, что сама она никогда не пряталась за спинами подчиненных, если того не требовала ситуация. Идеальный солдат, это тот солдат, который абстрагируется от эмоций.
С «Нормандией» все вышло по-другому.
Маленький корабль, небольшая команда, длительные перелеты…. Волей-неволей, а приходилось общаться с экипажем. И крошка Дженни упустила тот момент, когда вежливый интерес, рабочие отношения переходят…в дружбу.
Женщина сжала в ладонях стакан, и давила до тех пор, пока тот не лопнул.
- Ты что творишь?! – возмутился бармен.
- Запиши на счет… - пролепетала Шепард и махнула рукой.
Осколки ей не повредили, ведь она была в броне. А броня выдерживала попадание зарядов штурмовой винтовки с десяти метров. Что ей какие-то осколки?
- Шепард? – женщина обернулась и увидела стоящих перед ней Аленко и Андерсона.
Почему ей не дают даже напиться по-человечески?

* * *

- Тут неподалеку есть гостиница, снимите Шепард комнату. Не думаю, что команде следует видеть командира в таком виде.
- Хорошо сэр.
- Лейтенант, я очень жду Шепард, когда она будет…в норме.
- Думаю, она будет в норме, когда услышит ваше предложение, сэр.
- Надеюсь.
Голоса были чертовски знакомы. Просто дьявольски. Но Шепард никак не могла вспомнить, где она их слышала. И почему ее не должна видеть команда? Разве она так ужасно выглядит? И что за, мать его, предложение? Шепард чувствовала, что ее куда-то тащат. Куда и кто, оставалось под вопросом, который Шепард собиралась выяснить в самое ближайшее время.
Однако ее планы было трудно осуществить по одной простой причине: Шепард заснула.
Проснулась она от ощущения чьей-то ладони на своей щеке. Открыв глаза, женщина с трудом сфокусировала взгляд перед собой.
Ладонь с щеки мгновенно убралась и Кайден Аленко отпрянул назад.
Шепард поморщилась от головокружения и приподняла голову, что бы осмотреться. Небольшая комната: кровать, кресло, письменный стол и телевизор на стене напротив кровати.
- Какого черта? – Шепард вновь перевела взгляд на лейтенанта.
- Шепард, вы…вы немного не в форме и я принес вас в гостиницу, что бы команда…ну, не видела вас не в форме, - с своей обычной, осторожной, манере сказал биотик.
Шепард расслабилась, откинула голову обратно на кровать и засмеялась. Тихим, пьяным смехом.
- Шепард? – недоуменно спросил мужчина.
- Господи, лейтенант, ты такой придурок… - протянула Шепард. – Мы в гостинице, одни, я пьяна, а ты мне рассказываешь, по каким причинам ты меня сюда притащил.
Женщина протянула руку вперед. Аленко помедлил, прежде чем подать руку Шепард. Женщина ухватилась за ладонь лейтенанта, и используя его как опору, приняла сидячее положение. Комната на секунду подпрыгнула вверх тормашками и Джейн поневоле зажмурила глаза.
Пауза затягивалась.
- Аленко? – Шепард приоткрыла один глаз, и увидела перед собой торс мужчины. Пришлось задрать голову кверху.
- Что?
- Если бы ты помог мне снять броню, это было бы просто замечательно, - фыркнула она.
- Шепард, я не уверен что…
- Господи, Аленко! – женщина несильно пихнула лейтенанта в живот. – Если ты будешь вести себя как приличный мальчик, в этой броне я сжарюсь заживо. Ты ведь знаешь, как в ней жарко?
Лейтенант вздохнул и начал возиться с застежками на спине Шепард.
На встречу с Советом она надела легкую, «парадную», броню без батарей для щитов, которую приходилось снимать вручную. И это было не самым любимым занятием женщины.
- Я пойду, - сказал биотик, когда Шепард начала стягивать с себя броню.
- Аленко, я уже говорила, что ты кретин? – вздохнула Джейн. – Думаешь, я смогу стянуть ее в своем состоянии?
- Если бы ты не напивалась, ты могла бы сделать это самостоятельно, - проворчал лейтенант, послушно стягивая с Шепард броню.
Женщина издала короткий смешок.
- Ну что теперь?
- Ирония в твоем исполнении просто неподражаема, - хмыкнула Джейн и облегченно вздохнула, когда мужчина наконец-то стянул с нее одежду.
- Видимо, я должен сказать спасибо? – Хмыкнул Аленко.
- Боже Кайден, где ты все эти месяцы прятал свой хребет? – женщина изогнула брови.
- Люблю устраивать сюрпризы.
- Просто замечательно, - фыркнула Шепард. – А теперь устрой мне еще один сюрприз, и иди сюда.
- Шепард, я не уверен, что мы должны это делать…
- Твою мать, Аленко! – рявкнула Шепард. – Я тебя не понимаю. У тебя проблемы с женщинами? Травма детства? Или ты из тех парней, которые получают кайф от флирта, а когда дело доходит до…
Закончить Шепард не успела. Лейтенант забрался на кровать, нависнув над Шепард. Джейн приподняла левую бровь, ожидая продолжения.
Мужчина помедлил минуту, изучая ее лицо, прежде чем дотронуться до ее губ своими. Шепард закрыла глаза.
Губы у лейтенанта оказала горячими и сухими, слегка потрескавшимися. Женщина приподняла голову, намереваясь углубить поцелуй, но Аленко отстранился, снова изучая ее лицо.
- Ты издеваешься? – тихо спросила она.
- Ты же знаешь, я всегда оставляю запасной выход, - Кайден слегка улыбнулся, и вновь поцеловал ее, на этот раз, проведя языком по ее губам.
Вкус Аленко оказался…хорошим. Мята, от его пасты, бергамот от его чая и что-то солоноватое, но очень приятное.… Да и сам поцелуй Шепард порадовал. Мягкий, нежный, но в тоже время, Аленко умудрялся «вести». Джейн глубоко вздохнула, когда ладонь мужчины легла на ее левую грудь, слегка сжав ее. По телу женщины прокатилась горячая волна, остановившись внизу живота.
Вообще-то, Шепард предпочитала командовать мужчинами в постели, но раз уж Аленко решился на секс, то зачем останавливаться на полпути? Лейтенант не разочаровал, и минуты через полторы начал стягивать с нее майку. Ткань приятно скользила по телу, вместе с руками мужчины. Аленко остановился, когда подол майки достиг ее груди. Шепард судорожно всхлипнула от легкого прикосновения рук Кайдена к ее напряженным соскам.
- Интересно, а нижнее белье ты не носишь? – тихо спросил лейтенант, окончательно сняв майку Шепард, и забросив предмет одежды куда-то за кровать.
- Все познается на практике… - так же тихо хмыкнула женщина, заводя руки за спину, сосредотачиваясь на своих ощущениях. А сосредоточиться было на чем.
Губы лейтенанта рисовали дорожку от ее ключицы до груди, от груди до пупка. Шепард часто дышала, позволяя мужчине делать все, что он посчитает нужным. Джейн успела подумать, что она чертовски долго так не расслаблялась, когда ее затошнило.
Женщина сглотнула подкативший к горлу комок, почувствовав на языке острую горечь.
- Джейн? – Аленко поднялся на руках, почувствовав, как она напряглась.
Шепард не ответила, отпихнула от себя лейтенанта и стремглав бросилась к туалету.
- Шепард, ты в порядке? – мужчина постучал в закрытую дверь ванной комнаты.
- Выметайся! – мрачно ответила Джейн, продолжая стоять на коленях перед унитазом.
- Но…, - биотик не спешил уходить.
- Я что, не ясно выразилась, лейтенант?! – раздраженно рявкнула женщина.
- Нет…мэм… - Шепард услышала удаляющиеся шаги Кайдена, а затем и звук закрывшейся двери.
Женщина села на пол, прислонившись к стене, и пнула ногой по унитазу. Но почему законы Мерфи срабатывают на ней с поразительным постоянством?

@темы: фанфики, гет, Mass Effect, игры

---

31.07.2010 в 23:46

Пишет  Sapphire1984:

Джедай и Негодяй (Jedi & the Scoundrel). Часть 16.
Название: Джедай и Негодяй
Оригинальное название: Jedi & the Scoundrel
Автор: lyricangell
Переводчик:  Sapphire1984
Ссылка на оригинал: (оригинал тут)
Категория: Star Wars: KOTOR 2
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: Изгнанница/Аттон, команда Черного Ястреба
Жанр: Angst, Romance, Drama, Action, Het
Аннотация: Непростые отношения Аттона Ренда и Изгнанницы. Его чувства к ней, его страхи и тени прошлого. Ее долг как джедая, ее долг в этой нелегкой миссии, ее долг перед лицом команды.
Предупреждения: Присутствуют сцены насилия и смерти некоторых персонажей.
Статус: закончен
Статус перевода: в процессе

Предыдущие части

Джедай и Негодяй (Jedi & the Scoundrel). Части 1-2.
Джедай и Негодяй (Jedi & the Scoundrel). Части 3-4.
Джедай и Негодяй (Jedi & the Scoundrel). Части 5-6.
Джедай и Негодяй (Jedi & the Scoundrel). Части 7-8.
Джедай и Негодяй (Jedi & the Scoundrel). Части 9-10.
Джедай и Негодяй (Jedi & the Scoundrel). Части 11-12.
Джедай и Негодяй (Jedi & the Scoundrel). Часть 13.
Джедай и Негодяй (Jedi & the Scoundrel). Часть 14.
Джедай и Негодяй (Jedi & the Scoundrel). Часть 15.

NEW

Часть 16.

Часть 16.

Аттон сидел в кокпите, в третий раз чистя свои бластеры, чтобы хоть чем-то занять свой разум.

Вчера, когда он добрался до Черного Ястреба, Лиара была все еще без сознания на его руках. Он немедленно отнес ее в медотсек и, как бы ему этого не хотелось, попросил Микаля о помощи. Микаль забрал Лиару у него из рук и аккуратно уложил ее на кровать. В это же самое время Визас выставила Аттона за дверь, сказав ему, что она или Микаль позовут его, когда выяснят, что с ней.

Поэтому он направился в кокпит и взял курс на Малакор 5, пока ожидал вестей о Лиаре. К счастью, с ней должно было быть все хорошо. Она вырубилась, потому что после столкновения с Нихилусом продолжала вести себя активно, вместо того, чтобы нормально отдохнуть и придти в себя. Именно это Микаль и позволил ей сделать сейчас.

Микаль сказал ему, что Аттон должен гордиться собой. Если бы он не подоспел вовремя, то Лиара, скорее всего, была бы мертва. Но Аттон знал правду. В том, что она так близко подошла к смерти, была его вина. Если бы он не последовал за Тобином, он был бы рядом с ней с самого начала битвы с Лордом Ситхов. Вместе они смогли бы остановить Нихилуса, прежде чем он успел бы поднять руку. Вместо этого он в очередной раз доказал сам себе свою склонность к эгоизму и подчинению собственным демонам.

Он громко вздохнул. Аттон не хотел думать об этом. Он бросил бластеры и начал искать по кабине свою колоду для паззака. Обычно это игра помогала скоротать время и занять голову.

Аттон снял куртку и повесил на спинку кресла, начав лазить по карманам. Краем глаза он заметил, как Бао-Дур вошел в кабину.

«Тебе нужна помощь?» - спросил Бао-Дур стоя в дверях.

«Не-а», - ответил Аттон, доставая свою колоду из кармана. Он сел в пилотское кресло и подтянул стол, который был между его креслом и креслом второго пилота.

Бао-Дур прошел в кабину и сел на свободное кресло, наблюдая, как Аттон перетасовывает колоду карт. – «Не возражаешь, если я присоединюсь?» - спросил он.

Аттон пожал плечами. – «Конечно, если только ты не собираешь играть по правилам Нар Шадаа».

Бао-Дур рассмеялся, вытаскивая свою колоду, и они оба начали играть.

Они сыграли несколько партий в полной тишине. Мысли Аттона были полностью сосредоточены на игре, и он даже не вспоминал о Лиаре. По крайней мере, не до того как...

«Ты вправду обвиняешь Генерала в том, что она с помощью Силы затащила тебя в койку?» - спросил Бао-Дур.

Аттон на секунду перевел взгляд с карт на Бао-Дура, а потом снова вернулся к ним. – «А ты кто, ее папаша? Почему тебя так волнует то, что я ей сказал?»

«Ты должен знать, что она не опуститься до такого, чтобы заполучить мужчину».

Аттон подозрительно взглянул на нее. – «Да, ты уже говорил это прежде».

«Ну? Почему ты сказал такое?»

«Я все еще не получил ответ, каким образом это касается тебя. Знаешь, я начинаю думать, что ты…» - голос Аттона застыл, когда он посмотрел на Бао-Дура, который не посмотрел на него в ответ. Тогда мысль завершилась в его голове. – «Ты любишь ее», - обвинил он его. – Голова Бао-Дура упала, когда Аттон взглянул на него. Он уставился на него. – «Ты любишь, ведь так? Неужели я должен смириться с таким в каждом мужчине, которого встречаю на своем пути?»

«Не знаю», - сказал Бао-Дур с усмешкой. – «Я не влюблен в нее».

«Нет? Тогда почему же ты так обеспокоен?» - спросил Аттон, не поверив.

«Потому что я люблю ее, хотя и в другом смысле…как сестру, полагаю. Как и Микаль, я знаю ее уже много лет, поэтому, конечно же, она дорога мне».

Тот факт, что Бао-Дур и Микаль знали Лиару уже давно, всегда заставлял Аттона в некотором роде беспокоиться. Поэтому он сказал первое, что пришло ему на ум.

«Ага, хорошо, тогда я единственный, кто видел ее голой».

Бао-Дур не смог удержаться от небольшой улыбки. – «Рыцарское благородство в тебе полностью отсутствует, не так ли?»

Аттон проигнорировал его замечание. – «Значит, сейчас последует часть, где ты мне скажешь, чтобы я с ней хорошо обращался или ты надерешь мне зад? Или что она заслуживает кого-то получше меня?»

«Не будь смешным. Ты будешь обращаться с ней как сам захочешь, неважно, что я тебе скажу по этому поводу. И если ты решишь вести себя как придурок, Генерал сама вполне сможет надрать тебе зад». – Он положил карту на стол.

«Хм», - усмехнулся Аттон, внимательно изучая свои карты.

«Она заслуживает быть счастливой. А ты сделал ее счастливой».

Аттон поднял взгляд, чтобы встретиться с глазами Бао-Дура. – «Неужели?» - спросил он с оттенком сарказма. – «Некоторые могут удивиться, что за женщина может быть счастлива с убийцей».

Бао-Дур промолчал. Никто и никогда не утверждал, что в любви должен быть смысл.

Оба некоторое время молчали, полностью сосредоточившись на игре. Затем настала очередь Аттона нарушить молчание.

«Зачем ты делаешь это, Бао-Дур? Зачем ты каждый раз приходишь сюда? И пока мы вдвоем, почему ты позволяешь мне так напыщенно говорить, когда я того захочу? Почему ты не прерываешь меня, когда я так делаю?»

«Ты этого хочешь от меня?» - Аттон как будто небрежно пожал плечами. Бао-Дур улыбнулся. – «Хочешь верь, хочешь нет, но я считаю тебя другом. По правде говоря, ты лучший друг, который был у меня за многие годы».

Аттон поморгал. Он был удивлен, но в то же время рад тому, что сказал Бао-Дур. А самое главное, он понял, что думает о нем также. Но он сохранил на своем лице скучающий вид.

«Итак, кем же делает меня такая дружба?» - спросил Бао-Дур, намекая на то, что Аттон ранее сказал про Лиару.

После игры в карты, которая снизила его общий счет с 23 до 20, Аттон ответил. – «Большим глупцом, чем я».

***

Визас шла по коридору к медотсеку. Она надеялась, что Лиаре стало лучше. Но не только по этой очевидной причине, но и потому что Визас хотела поговорить с ней по поводу Аттона.

Она осознавала про их отношения. На борту все знали об этом. Она не знала, насколько у них все серьезно, но это не ее дело. Нет, ее беспокоила только надежность пилота.

Визас открыла двери и увидела, как Лиара одевается. Она выглядела хорошо, от чего Визас стало легче.

Лиара посмотрела на нее, когда та вошла в отсек. – «Эй, Визас. Спасибо за то, что ухаживали за мной, пока я была в отключке». – Она натянула свою кофту. – «Теперь мне гораздо лучше».

«Да не за что», - скромно сказала Визас. – «Я рада, что тебя не постигла худшая участь, после тока как мой старый учитель был повержен».

«Я его не победила. Это сделала ты. Аттон сказал мне об этом».

Визас решила, что теперь можно открыть все остальное. – «В самом деле. Он сказал тебе, почему оказался на борту?»

Лиара застегнула пояс вокруг талии. – «У меня не было еще возможности спросить его об этом. Думаю, он хотел узнать, почему мы так задержались с Нихилусом. Нам повезло, что он подоспел вовремя».

Визас нахмурилась. «Повезло» не то слово, которое она бы использовала. – «Я не уверена в его цели нахождения на борту Опустошителя, но он был там не потому что мы задержались. Я увидела его, когда мы отпустили Тобина. А затем я видела, как он направился за Тобином, который пошел на встречу людям Мандалора».

Лиара села на кровать и схватила свой сапог. Она взглянула на Визас. – «Просто скажи то, что пытаешься сказать, Визас», - сказала она твердо, но вежливо.

«Я хочу, чтобы ты знала, что он был там. Опять же, я не знаю, что он там делал, но он был рядом с нами, пока мы разговаривали с Тобином, а потом исчез. Он не появлялся до конца битвы. Меня беспокоит то, что он мог делать, пока отсутствовал».

Лиара избегала смотреть на Визас, пока натягивала сапоги. – «Если он был там, почему его никто не увидел?»

«Думаю, он использовал генератор поля невидимости. Они неэффективны для нашего народа, потому что мы видим иначе, чем вы. Сила наши глаза».

«Тогда как ты узнала, что это он?» - спросила Лиара. Она знала, что это глупый вопрос. Кроме того, она не знала, как Визас способна отличать одного человека от другого, хотя каким-то образом ей это удавалось. Визас всегда знала, с кем она разговаривала.

Визас объяснила ей. – «Я узнаю людей по их аурам, а не по физическим характеристикам. У каждого есть своего рода аура, и у каждого она различна. Например, твоя. Твоя аура красивая, чисто-голубого цвета. Ярко-голубая, светящаяся и неподвижная. Аттон иной, даже среди тех, кого я встречала ранее».

«Чем?»

«Ну, он временами исчезает и появляется вновь. Хотя полностью он никогда не исчезает. Такое ощущение, что он пытается скрыть свое присутствие от других. А временами он очень ясный. Когда это так, то…захватывает дух. Это как электричество. Молнии, некоторые ярко-красные, а некоторые сияющие голубые, постоянно сталкиваются между собой. Это очень завораживает, и очень необычно в нем. У меня нет сомнений, что я видела его на борту корабля».

Лиара не знала, в чем подозревала Аттона Визас, так как та не была в курсе прошлого Аттона среди ситхов. Но Визас всегда была подозрительна к другим, и действия Аттона на борту ее старого учителя вызвали в ней тревогу.

С другой стороны, Лиара знала о прошлом Аттона, и она не верила, что он снова работает с ситхами. Поэтому оставалась всего одна причина, по которой Аттон мог последовать за Тобином. Она надеялась, что ошибается.

Она глубоко вздохнула. – «Спасибо, что рассказала мне, Визас».

Визас не стала спрашивать, как та поступит. Лиара заслужила ее полное доверие, и чтобы она не решила делать, Визас поддержит ее.

С горящими глазами, Лиара направилась в кокпит. Бао-дур и Аттон играли там в паззак, шутя и смеясь. Когда она вошла внутрь, они оба сразу посерьезнели. Оба встали.

«Ли», - произнес Аттон. – «Ты в порядке».

Бао-Дур молчал.

Лиара взглянула на пилота. – «Я хочу поговорить с тобой, когда освободишься».

«Ум, хорошо».

Бао-Дур быстро собрал свои карты и направился на выход из кабины. Он остановился позади Лиары и положил ей руку на плечо, нежно сжав его.

«Приятно видеть тебя на ногах, Генерал».

Она погладила его по руке и улыбнулась. – «Спасибо, Бао-Дур».

Бао-Дур вышел, оставив Лиару и Аттона одних. Она закрыла дверь кабины.

Глаза Аттона немного расширились. – «Ладно, вот теперь я даже не знаю, радоваться мне или нервничать».

Лиара смогла удержаться, чтобы не улыбнуться его словам. Но она знала, что не сможет долго сохранять свое лицо спокойным рядом с ним, поэтому не стала ходить вокруг да около, а перешла сразу к делу.

«Зачем ты шел за нами на Опустошителе?»

Его лицо осталось спокойным, когда он взглянул на нее. – «Я уже говорил тебе. Чтобы защитить тебя».

«И как же преследование Тобина, которому я позволила уйти, могло меня защитить?»

Аттон скрестил руки и прислонился к спинке кресла. Он знал, что она имела в виду. – «У тебя свои способы приглядывать за другими, у меня свои. Я предпочитаю более…действенный подход».

«Значит, ты все-таки что-то с ним сделал».

Он несколько мгновений изучал ее лицо. – «Как ты узнала, что я пошел за Тобином?»

Она промолчала.

Аттон вспомнил корабль ситхов, обдумывая, что он упустил. Он знал, что Тобин не мог ничего сказать, потому что он не видел его с тех пор как отпустил. И он все это время был с Лиарой, с тех пор как спас ее от Нихилуса, поэтому она также ничего не слышала от Тобине. Его генератор поля невидимости не мог коротнуть, поэтому Лиара, Мандалор и Визас не должны были…

Черт возьми! Я совсем забыл про способность Виденье Силой Визас.

Он отругал себя за то, что не подумал об этом, но сохранил лицо спокойным. – «Полагаю, Визас тебе все разболтала».

Она посмотрела прямо на него, ее лицо было серьезным. – «Ты убил его?»

Он не стал колебаться с ответом. – «Что если так?»

Хотя ее лицо ничего не выдавало, через их связь он смог ощутить, как у нее внутри все упало. – «Как ты мог, Аттон? Ты, из всех людей».

Он посмотрел на нее так, словно она спятила. – «Я из всех люде…» - он оборвал себя, чувствуя возрастающий гнев на ее разочарование. Он быстро сократил расстояние между ними и посмотрел на нее. – «Лиара, я убивал людей! Я пытал многих! Почему ты так удивлена тому, что я убил этого человека? Человека, который так заслужил этого, между прочим».

Даже когда он повысил голос, она даже не вздрогнула и не попятилась. – «Он хотел сделать все правильно», - ответила она. – «Ты должен был понять его. Он не плохой человек, он просто сбился с пути, пытаясь сделать как лучше для своей родной планеты».

«Да? Расскажи это людям, которых он убил, пока он пребывал на этом так называемом пути, чтобы сделать все правильно. Мне все равно, что ты скажешь, я сделал галактике одолжение, избавившись от него. Он не собирался измениться. Если от этого я пал на Темную Сторону, то так тому и быть. Но я не понимаю, как убийство человека, который собирался убивать и дальше, чтобы посадить на трон тирана, может быть плохим поступком».

Она с недоверием посмотрела на него. – «Если бы я что-то такое почувствовала, то убила бы тебя сразу, как только ты признался мне о том, что делал у ситхов».

Аттон скрестил руки на груди. – «Может быть, тебе стоило».

Она не стала скрывать боль, которую почувствовала от этих слов. – «Ты спас мне жизнь, Аттон. Несколько раз, по правде говоря. Если бы я сделала то, что ты предложил, ты бы не смог быть там, чтобы спасти меня, Визас и Мандалора от Нихилуса. Он бы полностью стер с лица планеты жителей Телоса, и это была бы моя вина, потому что я убила бы тебя, вместо того, чтобы дать шанс на искупление».

«Вместо этого, Тобин мертв, потому что ты дала мне шанс на искупление».

Она открыла рот, чтобы сказать еще что-то, но потом закрыла его опять. Она посмотрела на него, а затем медленно кивнула, прежде чем развернуться и уйти.

Если Аттон мог дать самому себе пинок под зад в тот момент, он бы так и сделал. – «Ли, подожди».

Она проигнорировала его и открыла дверь.

«Я не убивал его», - крикнул он вслед.

Она остановилась и посмотрела на него через плечо.

«Я не убивал его», - тихо повторил он.

Лиара закрыла дверь и шагнула к нему обратно. – «Зачем ты сказал, что убил, когда ты этого не делал?»

Аттон повернул голову в сторону так, чтобы не видеть ее лицо, пока он признается ей. – «Потому что я хотел убить. Именно поэтому я последовал за ним. Я был так близок. Но в последнюю секунду я не смог сделать этого», - сказал он ей таким тоном, что ему самому показалось, что он прозвучал стыдливо.

Она осторожно протянулась и повернула его лицо к себе. Ее глаза искали его, и он посмотрел на нее печальными глазами. Потом она обвила его руками и положила голову ему на плечо. Поначалу он был слишком удивлен, чтобы как-то ответить, но потом он обнял ее.

После нескольких мгновений, когда они держали друг друга в объятиях, она оттолкнула его. Он недоуменно посмотрел на нее.

«Ты такая сволочь!» - произнесла она. – «Не могу поверить, ты заставил меня подумать, что ты убил Тобина». – Держа одну руку на бедре, пальцем второй она ткнула его в грудь. – «Это было невероятно жестоко и черство с твоей стороны! Ты самый большой придурок, которого я встречала!»

Такой взрыв был необычен для нее. Он не смог удержаться и улыбнулся своей печально известной ухмылкой. – «Маленькая льстица. Ты опять пытаешься меня соблазнить?»

Тихий смех сорвался с ее губ, когда она покачала головой, глядя на него. Аттон притянул ее обратно в свои объятия и поцеловал.

***

Аттон проснулся от звукового сигнала Черного Ястреба. Он освободился из объятий Лиары, которая еще не проснулась. Он встал с кресла, в котором они лежали, и проверил корабельные системы, чтобы узнать что происходит, хотя он уже был уверен, что знал.

Они приближались к Малакор 5.

Прошло почти 4 недели с тех пор как они покинули Телос, и Аттон был по-настоящему счастлив. Он и Лиара помирились, и хотя они не обсуждали свои…отношения, он знал, что она чувствовала что-то к нему. Он до сих пор с легкостью относился к их отношениям на публике, включая Лиару. Пока они не покончат с Креей, пускай все так и остается.

Кроме того, он обнаружил, что жаждет компании Бао-Дура намного чаще, чем их ночные проветривания в ангаре. Уже прошло много лет, с тех пор как он по-настоящему с кем-то дружил, и он наслаждался временем, проводимым с ним за выпивкой или игрой в паззак. Он и не думал, что сможет так хорошо проводить с кем-то время, если он не женщина, да к тому же голая.

И теперь все это, возможно, подошло к концу. Кто знал что произойдет, когда они приземляться?

«Мы уже долетели? Это Малакор?» - услышал он сонный голос Лиары из их кресла-кровати.

«Почти», - ответил он.

Она встала и начала одеваться. Он схватил свои штаны и натянул их, даже не застегнув, а затем снова уселся в пилотское кресло. Проверив маршрут, он заметил, что у них все еще есть несколько минут перед выходом из гиперпространства. Он быстро закончил одеваться, а затем переключил управление кораблем в ручной режим.

Лиара встала за его спиной. – «Я пойду, предупрежу остальных, что мы уже приближаемся к концу».

Аттону не понравилось, что эту фразу можно интерпретировать по-разному, но дал ей уйти и сосредоточился на выходе из гиперпространства.

«Дерьмо!» - прокричал Аттон, когда они вошли в атмосферу Малакора. Повсюду плавал мусор, в том числе и вокруг планеты, и они летели прямо в него.

Навыки пилотирования Аттона были подвержены испытанию, когда он начал маневрировать Черный Ястреб вокруг заброшенных кораблей и груд металлолома, плавающих на орбите планеты. Он услышал вопли и крики других из экипажа, когда рывками уворачивал корабль от того или иного столкновения.

За исключением мелких частей осколков кораблей, Аттону удалось пока что избежать столкновения. Снижаясь к поверхности планеты, он начал уже было думать, что, в конце концов, им удастся сделать мягкую посадку.

Когда он уже был готов приземлиться на поверхность Малакора, огромный кусок астероида врезался в корабль, отчего Черный Ястреб начал стремительно падать. Когда произошло столкновение с камнем, Аттона выбило из кресла. Держась за спинку кресла, он смог подняться на ноги, а затем усесться обратно, пытаясь выровнять корабль, прежде чем они столкнуться с поверхностью.

Однако было уже поздно, и Черный Ястреб врезался в Малакор 5, отчего Аттон полетел головой прямо в панель управления.

***

Глаза Аттона медленно открылись. Он лежал на полу кабины один, у него на голове кровоточила рана, которую он получил, когда влетел в панель управления.

С большим трудом он встал на ноги. Он вытащил аптечку из кармана куртки и приложил к ране, сразу почувствовав, как ему стало легче. Именно тогда он заметил, что слышит крики других по кораблю.

Мгновенно забеспокоившись о Лиаре, Аттон последовал на крики в главный отсек. Он увидел, как НК-47 тащит Лиару в медотсек, пока Микаль и Мира пытаются вылечить сломанную руку Визас, пострадавшую при падении корабля. На Микале не было его робы, а его рубашка была пропитана кровью в районе живота. Однако он хорошо двигался, поэтому Аттон предположил, что тот уже исцелил себя от ран. Казалось, что Мира была единственная, кто совсем не пострадал.

«Лиара в порядке?» - спросил он Микаля, следуя за НК.

«С ней все будет в порядке. Она просто вырубилась от удара головой», - сказал ему в след Микаль.

Аттон подождал, пока дроид покинет медотсек, а затем сам осмотрел ее травмы. У нее была шишка на лбу и разбита нижняя губа. Но дыхание было в норме, поэтому Аттон поверил в правильность прогноза Микаля. Он надеялся, что тот прав. Он мягко поцеловал ее в щеку и покинул медотсек, возвращаясь к Микалю.

«А где Бао-Дур?» - спросил он, оглядывая комнату.

Микаль не оглянулся на него, продолжая работать над Визас. – «Я не видел его. Я занимался Лиарой и Визас, поэтому у меня не было времени проверить его».

Встревоженный, Аттон кинулся в ангар. Он остановился у входа. Внутри царил беспорядок. В углу был небольшой пожар, верстак валялся на другом конце помещения, а части и инструменты разбросаны по полу.

Поначалу Аттон не увидел его среди обломков. Но когда он повернулся, чтобы уйти, Аттон увидел ногу, торчащую из-под перевернутого верстака. Он быстро подбежал и перевернул стол, отбрасывая его прочь.

Это был Бао-Дур, в его груди торчал большой осколок. Его голова была повернута в сторону, взгляд открытых глаз остекленел. Вокруг его головы была лужа крови, текущая изо рта.

Казалось, что Аттон смотрел на его безжизненное тело вечность. Он почувствовал онемение, как будто он на самом деле не видел тело мертвого друга на полу.

Микаль вошел в помещение и оттолкнул его, чтобы осмотреть тело. Аттон остановил его. – «Оставь его».

«Я должен убедиться, что он на самом…»

«Он мертв», - сказал Аттон громко, но спокойно. – «Идиота проткнула одна из тех штуковин, которые у него тут постоянно были разбросаны».

Микаль с тревогой посмотрел на Аттона. Он знал, что они стали близки с Бао-Дуром за время путешествия. Он был уверен, что Аттон в шоке, иначе бы не стал говорить о Бао-Дуре таким образом.

«Аттон, ты в порядке?»

«А почему мне не быть в порядке? Ты же не видишь меня лежащим здесь на полу, так? Все зашибись».

Микаль проигнорировал его ремарку. – «Тебе нужно выговориться?»

«Конечно. Единственная женщина, которая мне дорога, лежит без сознания. Единственный друг, который у меня появился за долгие годы, погиб, благодаря моим навыкам пилотирования. И опять же, благодаря моему навыку пилотирования, я уверен, что наше прибытие не осталось незамеченным для Лордов Ситхов на этой планете. Думаю, это все. Теперь мы можем идти, чтобы разобраться, что теперь делать дальше?»

Микаль смотрел, как Аттон покидает ангар. Его поведение тревожило Микаля. Ему нужно время для горя, или иначе он рехнется. К сожалению, время было роскошью, которую они не могли себе позволить в данный момент. Микаль сказал сам себе, что будет тщательно присматривать за ним.

Он опустился на колено рядом с телом Бао-Дура и осторожно прикрыл глаза погибшего.

@темы: KotOR, ссылки, фанфики, гет, игры, Star Wars

---

04.01.2007 в 20:28

Пишет [J]Утрокрылая (с)[/J]:

Нашарила... Если кто ещё не видел...
По поводу магии рун...

Виртуальное гадание на рунах и... прочая бредохрень.

Очередное гадание.
Если честно, отношение моё скептическое... Но перерисовать руны и подучить их значения таким способом вполне...

Книги про руны... 2 шт. Читаема только первая...

Просто, четко и толково...

Сайт... Просто сайт с толкованием основных рун...

Астрологическое толкование и методология работы с...

Большей частью про викингов...

Очень удобный сайт. Пожалуй САМЫЙ удобный. Включает составные руны для талисманов...Минус - скрыли Феху

Про презервативы и руны

Мельком глазками пробежалась... Но, вроде, полезно...

эээ... Скажу только про исторические корни свастики... О сайте вам судить.

Пентаграммы... О_о КОММЕГЦИЯ!!! Всюду коммегция!

О рунах, готском алфавите и ещё кой-чем...

Зелёный спичечный сайтик...Бонус - нумерация рун(!)

Найдете и руну смерти, и проторуну... И ещё много чего интересного!)

Гхм... Про Вермахта и СС...

@темы: ссылки, Руны

---

29.03.2010 в 20:16

Пишет  CatInHat:

И вновь дворецкий, секси-шмекси Себа и лапочка Сиель.
Название: "Безумие"
Автор: Snezhka (CatInHat)
Бета: я искренне надеюсь на страрушку Laliho))
Фандом: Kuroshitsuji
Пейринг: Себастьян/Сиель
Рейтинг: R
Размер: мини
Жанр: романс, ангста ну миллиграм самый малый.
Дисклаймер: Сиель принадлежит Себастьяну, пила - Греллю, а очки милашке Уилли. Мне ничего не досталось, увы.
Комментарий: Снежик не умеет писать рейтинг. Здесь вы не найдете слов "член" и "анус", потому что автора не втыкает от открытого секса, с описанием "проталкивания пальцев" и "облизывания головки". Снежик пишет не ради секса, а ради романтики. Так что R очень авторский и имхастый.
Я решил посвятить фик замечательным Glenng и Littayuki. Обе замечательно пишут и дарят мне радость. Спасибо!

оно

"Безумие"

Доводилось ли вам сходить с ума? Сиель много читал о безумцах, утративших спасительную возможность действовать рационально и купающихся в бездне собственных безудержных эмоций. То, что происходило сейчас с ним, не было похоже на их симптомы, однако граф точно решил: он лишился рассудка.
Безжалостный, но весьма логичный диагноз было последним рывком рациональности Сиеля – сил аналитики хватило лишь на признание проблемы, с ее решением дело обстояло куда хуже. Да и, по сути, граф перестал доверять своей отравленной ядом безумия интуиции. Теперь оставалась только самооборона в моменты, когда эмоции пытались захватить рассудок Сиеля в плен. И граф чувствовал, что долго его цитадель не продержится.
Все началось с желания прикосновений своего дворецкого. Сначала граф думал, что это естественно – Себастьян крайне ловко справлялся с усталостью, разминая его плечи. Но раз от раза Сиелю становилось не по себе от этих процедур: касания, легкие поначалу, затем более жесткие, напористые, вынуждали дыxание учащаться, а голос - становиться хриплым. И тогда он просил Себастьяна остановиться, именно просил, потому что приказать ограничить себя в этом удовольствии не смог бы, да и не хотел. И демон улыбался, наклоняясь к лицу графа, будто ненароком задевая его ушко губами, и шептал с придыханием, так, как умел только он: «Вам не нравится, мой господин?»
И Сиеля прошивала крупная дрожь, заставляющая тело бесноваться в желании чего-то… Xотелось касаться, сладко выдыхать, когда пальцы Себастьяна, больно сжимая участок кожи, отпускали его. Волна истомы прокрадывалась и стремительно заxватывала тело мальчика, и он, дрожа от желания повторить ощущение, сжимал губы в надежде заглушить сдавленный стон и чувствовал на себя жадный взгляд дворецкого. Такие игры графу были по душе определенно, однако здесь его привычные навыки, помогающие остаться победителем в любой партии, не действовали – правила давно уже выбрал демон, знающий каждую его слабость.
Томимый безудержной жаждой получить порцию касаний дворецкого, граф искал способы оправдать свою жадность необходимостью. И такой нашелся: принятие ванны. Ослепленный потребностью повторить те сладкие моменты, когда время, казалось, замирало, чтобы, как истинный зевака, понаблюдать за крушением построенной крепости вокруг сердца мальчика, Сиель совсем не подумал о желаниях своего повзрослевшего тела и возможностях их скрывать. Нежность мягких, тонких пальцев, магическим образом рождающая стайки мурашек, была настолько приятной, что граф, расслабившись, прикрывал глаза. Себастьян ласково проводил мочалкой по спине, рукам, задерживаясь на каких-то одному ему известных точках тела, и удовлетворенно расплывался в лукавой усмешке, когда дыхание его лорда учащалось. Мальчику оставалось лишь догадываться, каким образом дворецкий находил эти особые места, умелые прикосновения к которым рождали дрожь и жар во всем теле – он сам о них не знал до этих пор.
Затем, будто давая графу снисходительную возможность успокоиться, Себастьян спрашивал бархатным тоном:
- Теперь волосы?
- Да, - кивал Сиель, прекрасно осознавая, что еще немного - и он потеряет контроль над собственным телом.
- Закройте глаза, - мягким шепотом просил дворецкий, и мальчик вздрагивал: вот еще одно оружие демона против него – дьявольски очаровательный голос.
Послушно сомкнув веки, граф чуть наклонялся назад. Руки дворецкого осторожно зарывались в его волосы и круговыми движениями распределяли мыльный раствор по коже головы. Пахло лавандой и ванилью, Сиель немного успокаивался, но не тут-то было: пальцы Себастьяна надавливали на затылок чуть сильнее, проводили по шее, затем плавно перемещались к макушке и как бы невзначай дергали прядь волос, заставляя мальчика закусить губу: легкий озноб несмотря на горячую воду – как сигнал бедствия.
- Прошу прощения, - раздавался голос демона, - вам не больно?
- Впредь будь осторожнее, - с оттенком досады и злости, то ли на дворецкого, то ли на самого себя, откликался граф.
Черная пелена перед глазами неожиданно меняла цвета, и Сиель понимал, что его клонит в сон. Однако что за странность: оттенки этой самой пелены менялись в такт движениям рук Себастьяна. Граф хмурился. Слуга продолжал массировать кожу головы, все так же ненароком дергая пряди, притом именно так, что это вызывало отнюдь не боль, но приторное наслаждение. Что за напасть! И неожиданно перед Сиелем появлялась красочная картинка: Себастьян заxодил в его спальню с неизменной улыбкой на лице, поистине кошачьей походкой подходил к постели графа, и Сиель, осмелев в своем этом видении, подзывал его ближе, а затем тянул к себе. Дворецкий целовал его, обнимал за талию, а потом толкал на кровать, накрывая собой. Следующая картинка отгонялась графом из сознания, однако тщетно: совсем уже интимные ласки Себастьяна невозможно было утаить от разыгравшегося воображения мальчика. Движения руки слуги по его напряженной плоти казались такими настоящими, что Сиель, вздрогнув, распахивал глаза. По телу пробегал аккорд паники: домечтался. Все тело горело, пах ныл, а его собственная рука настойчиво пыталась довести тело до разрядки.

Сиель оборачивался: Себастьяна в ванной комнате не было – наверное, ушел за полотенцем, как он это делал всегда. Пена с головы смыта. Паника отступала на шаг, и мальчик спешил уделить внимание своему возбуждению, пока дворецкий не застал его за столь постыдным занятием.
А Себастьян стоял за дверью, вслушиваясь в невольные вздохи своего господина, и чувствовал, как его горло саднило острым чувством голода, а тело пронизывало желание обладать этим мальчишкой. И демон гадал, когда началось это его сумасшествие в унисон с точно такими же мыслями Сиеля за дверью. Быть одержимым демоном – обычное дело, Себастьян повидал немало таких глупых и жалких людишек. Но тех, кто смог бы разделить это безумие с самим демоном, он еще не встречал.

***

Сумасшествие одолевает Сиеля и ночью. Когда Себастьян, накрыв его одеялом и задув свечи на тумбе рядом с кроватью, скрывается за дверью спальни графа, мальчик пытается провалиться в сон, но безрезультатно: в ушах настойчиво шелестит пьянящий разум голос демона, тело томится, отзываясь на манящий шепот сладкой истомой. Темнота, сговорившись с воображением, не скупится на образы дворецкого, являя взору красивое лицо и сводящие с ума адские глаза. Ночь превращается в пытку для юного графа, тело которого беснуется в неистовом ожидании. Он уже на грани, шепот в голове все более навязчив, и хочется кричать от безысходности – безумие мучает и плоть, и дух, расплавляя упорядоченный строй мыслей графа. Теперь не желания подстраиваются под поступки, а поступки под желания. И Сиель осознает это с каким-то упоительным остервенением. Однако терпеть симптомы одержимости своим слугой больше нет сил, и граф нерешительно шепчет в темноте его имя, зная, что демон услышит.
- Господин? – Себастьян тихо заходит в комнату и подходит ближе к кровати.
Демона сковывает предвкушение: вот сейчас, прямо сейчас этот мальчишка, погрузивший его в бездну абсурдного мечтания о нем, сам отдастся ему в руки. Пытаясь скрыть победную усмешку, дворецкий всматривается в осунувшееся лицо своего господина. – Время позднее, что случилось?
- Мне не спится, - одними губами отвечает Сиель, чувствуя, как безумие чуть отступает, заменяясь навязчивым желанием повторить алгоритм действий из своего постыдного сна.
- Отчего же? – участливо интересуется Себастьян, наклоняясь к мальчику с целью искусить его близостью, но неожиданно понимает, что на месте соблазнителя сейчас вовсе не он сам, а этот непостижимый мальчишка.
Граф приоткрывает рот, чтобы ответить, но слов не хватает. Сумасшествие подталкивает к неосмысленным действиям, к подчинению эмоциям, но граф хочет быть свободным, он не желает подчиняться кому-либо. Выдержит ли? Гордость сейчас дороже разума.
А демон все ждет, из последних сил – не иначе, что мальчишка сам потянется за запретным плодом, сдастся ему, потому что если этого не сделает граф, Себастьян сам отдаст в изящные руки тот незримый пылающий огонь в груди, который, верно, зовется сердцем. Достучаться до демона удается лишь единицам, да и то Себастьян не верил раньше этим глупым сплетням в Аду.
- Принеси мне тот чай, что заваривал на прошлой неделе, - с едва заметным усилием, но твердо говорит Сиель. Не подчиняться искушению сложно, но ведь граф сильный, разве нет?
Демон вздыхает, осознав, что его обставили в этой игре, обставил мальчишка, который, по его плану, должен был погрязнуть в похотливых желаниях. Себастьян впивается безумным взглядом в лицо своего господина, являющегося его хозяином теперь уже не только на словах, но и на деле. Приручить демона - то же, что заставить кошку быть верной и послушной на протяжении всей ее жизни. Безумие какое-то, учитывая, что демон сам согласился одеть ошейник.
Себастьян подается вперед и, досадуя на самого себя за такую неведомую ранее слабость, прижимается к губам лорда. Тот жарко отвечает. Оба ждали момента, когда подчинение сумасшествию будет оправдано тем, что и другой ему подчинился.
- Я болен, - оторвавшись от губ слуги, констатирует Сиель.
- Не вы один, - устав бороться с собой, признает демон.
- Я безумен, - шепчет граф, притягивая Себастьяна к себе.
- То, что не я одинок и в этом, определенно радует, - улыбается слуга, снимая пиджак и расстегивая рубашку.
Сиель восторженно наблюдает за тем, как его демон обнажает кожу, такую гладкую, прекрасную. Он совершенен, а сойти с ума от совершенства не так уж и зазорно, не так ли? Мальчик проводит пальчиками по груди слуги, очерчивает линию выступающих мышц, а затем, повинуясь порыву, прослеживает тот же путь языком. Себастьян всегда любил кошек, таких мягких и своевольных, и вот собственный маленький кот у него в объятиях.
Дворецкий изучил каждый миллиметр кожи графа и отлично знает, какие его самые любимые ласки. Наиболее верный способ избавиться от безумия - это поддаться ему. И демон, отправив к чертям абсурдность такой мысли, впивается в губы своего хозяина. Никто из них больше не играет и не блефует – какие игры, когда карты раскрыты?
Сиель стонет, теряясь в омуте ощущений, его заглатывает бездна удовольствий.
Похоть – такое земное желание, столь обыденное и низкое. Но, как и любой грех, не лишено благородства и изящества. В науке согрешения есть своя грация, особенно если преподает ее идеальный искуситель. Принизив значение плотских утех, вы лишаетесь возможности понять, что такое неземное блаженство – как ни парадоксально, но в земных радостях есть доля божественности.
Мальчик вздрагивает, когда Себастьян готовит его для себя – тело совсем юное, но такое жаркое и отзывчивое. Боль подталкивает графа спешить, поддаваясь действиям дворецкого, которые кажутся сейчас неимоверно правильными. И демон лишний раз убеждается, что невинность – самое развратное состояние человеческого тела и души. Невинность порождает мысли о пороке и запретах.
Поцелуи отвлекают от боли, руки гуляют по телу, заставляя кожу пылать. Сиель выгибается, когда Себастьян входит в него, слепо ищет губы своего демона. И Себастьян еле держится, чтобы не обезуметь вконец – его гложет вспыхнувшее чувство голода; он ощущает особенно яркий этой ночью запах души его жертвы; демоническая сущность беснуется в желании немедленного обладания этим телом.
И демон осознает, наконец, что сейчас это не обычное удовлетворение плотских желаний. Что-то большее, определенно. Нечто, недоступное ранее.
Пару секунд, что он дает своему господину на то, чтобы привыкнуть к ощущениям, кажутся Себастьяну неизмеримо долгими – зарычав, он начинает двигаться. Сиель сжимает плечи своего демона, сам подается вперед, чувствуя, как при соприкосновении плоти Себастьяна с какой-то точкой там, внутри, его всего охватывает шквал эмоций, прошивает разрядом, отпускает на пару секунд, а потом еще один толчок – и снова тело бьется в неистовом удовольствии, а разум - в предсмертной агонии.
Поцелуи не заканчиваются, грани реальности смываются, есть только слепые ощущения, раскрашивающие туман перед глазами в разные цвета.
- Мой Сиель, - шепчет Себастьян, утыкаясь в шею мальчика и целуя пленительную нежную кожу, чуть прикусывая ее.
Граф, выгибаясь и застонав от звука этого бархатного голоса в ухо, чувствует, что возбуждение резко отпускает, он изливается в руку Себастьяна. И демон, издав глухой стон, похожий на животный рык, делает последний рывок в тело своего господина и тоже успокаивается, расслабляется и скатывается на бок, часто дыша в унисон с Сиэлем.
Граф чувствует сладкую усталость, глаза закрываются, и он улыбается при мысли, что теперь лекарство от ставшей неизлечимой болезни своим слугой будет достать намного легче. Однако, поняв причину безумства, сможет ли он сохранить рассудок?
А демон обессилено закрывает глаза: он попался. На него надели ошейник, такой крепкий и прекрасный, что вместо того, чтобы чувствовать себя пойманным, он ощущает неведомую ранее свободу.
- Я стану вашей смертью когда-нибудь, - неожиданно произносит он.
- Я не боюсь своей смерти, - откликается Сиель.
- Вы – безумец. Любовь к демону лишает рассудка, - ласково прикоснувшись к щеке графа, констатирует дворецкий.
- А любовь к человеку, Себастьян? – впиваясь взглядом в лицо слуги, вкрадчиво спрашивает мальчик. Пентаграмма сияет лиловым светом, который не отгоняет тьму вокруг, а лишь сливается с ней.
- Не играйте со мной, господин, - скользя рукой по лицу вниз, Себастьян задерживается на шее мальчика и сдавливает ее пальцами.
- Убьешь меня? – спрашивает Сиель, смело встречая взгляд адских глаз.
И демон честно пытается найти в себе силы сделать это сейчас – покончить с безумием, убить в себе слабость, наконец! Но руки не слушаются, в груди что-то сжимается, настолько больно, что дышать становится трудно.
- Я бы хотел, - признается он, ослабляя хватку, - ваша душа потрясающа, мой лорд.
- Так бери, чего ты ждешь, - мальчик приподнимается в кровати и склоняется над демоном.
- Нет, - твердо говорит Себастьян, стараясь побороть демоническую сущность, желающую лишь одного: поглотить желанную душу.
- Не понимаю… - граф чуть морщится - все тело болит.
- Я сам не понимаю, - шепчет демон, притягивая Сиеля к себе и сладко целуя.

@темы: слэш, фанфики, аниме, Kuroshitsuji

---

25.02.2010 в 17:24

Пишет  CatInHat:

"Слабость Демона"; Себастьян/Сиэль
Автор: Snezhka (CatInHat)
Название: «Слабость Демона»
Фандом: Kuroshitsuji
Бета: Powered by the sky
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Размер: мини
Посвящается Lunaris и Микеми за вклад в нашу секту ушек и хвостов.

собственно, оно

«Слабость Демона».

Ночной дождь тихо нашептывал колыбельную засыпающему воздуху. Треск грома, безумные, страшные тени везде – настоящий ночной кошмар всей погрузившейся уж было в сон природы. Воздух пугливо накаливается, ветер мечется из угла в угол, ища убежище и, не найдя, воет от безысходности. А гром все скалится…
Поместье дворянского рода Фантомхайф утопает в благородной черноте. Подъехавшая карета останавливается у парадного входа. Человек в высоком цилиндре, вышедший из салона кареты, спешит к дверям поместья, тщетно пытаясь не промокнуть в этот ливень. Переложив свой небольшой чемоданчик в левую руку, он тянется другой к рычагу старинного звонка. Однако дверь, к его удивлению, открывается еще до того, как он успевает позвонить.
- Здравствуйте, доктор Штерн. Мы вас ждем.
Мужчина, сняв цилиндр, тяжелой походкой проходит в шикарный холл. Слепо подает верхнюю одежду дворецкому, восхищенно рассматривая потрясающую лепнину, украшающую потолок. Затем его взгляд останавливается на большой картине в центре, прямо напротив входа. На холсте изображена вся благородная семья Фантомхайф.
- Как мальчик? – опомнившись, интересуется доктор.
- У господина жар и кашель, - дворецкий, уже успев повесить одежду гостя, склоняет голову в легком поклоне. – Пройдемте наверх, в его покои, доктор.
Мужчина кивает и, сжав в руках чемоданчик с необходимыми медицинскими инструментами, следует за дворецким.
Себастьян поднимается по лестнице на второй этаж, затем направо и вперед по коридору. Везде темно, в руках дворецкого одинокий подсвечник, свет которого несмело разгоняет мрак. Доктор Штерн ежится, чувствуя, как спину неожиданно прошивают мурашки, а на лбу выступает пот. За окном раскатисто гремит гром. Идти с этим дворецким вдвоем по темному коридору по непонятной причине крайне жутко, хоть Штерн и никогда не был трусом.
Наконец, они подходят к массивной двери покоев графа Фантомхайфа. Себастьян делает рукой знак остановиться и тихо просит:
- Будьте так любезны подождать пару минут, доктор.
Дворецкий скрывается за дверью, и мужчина с облегчением выдыхает – теперь даже гнетущая тьма длинного коридора перестает пугать, а чувство опасности трусливо отползает.
- Странный дом, - шепчет Штерн, сжимая в руках отданный ему слугой подсвечник.
Себастьян же, мягко прикрыв за собой дверь, заходит в комнату господина. С волнением подходит к его кровати, вглядывается в бледное лицо.
- Милорд, - ласковым шепотом зовет он, касаясь горячего мокрого лба.
У Сиэля жар, притом нешуточный.
- Я одену вам повязку, пришел доктор, - так же тихо говорит дворецкий и тянется за неизменной глазной повязкой графа.
- Себастьян, - стонет Сиэль, - позовите Себастьяна!
- Я здесь, с вами, милорд, - отвечает тот и, ласково прикоснувшись ко лбу губами, хмурится: его господин совсем слаб.
Скрыв повязкой знак их контракта, Себастьян, вздохнув, возвращается к двери:
- Прошу вас, доктор.
Мужчина заходит в окутанную мраком комнату. Передает подсвечник дворецкому, снова ощущая будто исходящую от этого слуги опасность, и подходит к кровати больного:
- Что произошло? – спрашивает он, касаясь лба графа. Удивленно вскидывает брови: - Да у него сильнейший жар!
- Милорд переохладился, - с горьким спокойствием отвечает Себастьян, голосом обозначая, что никаких подробностей доктор не получит.
- Как долго он уже в таком состоянии? – Штерн открывает свой чемоданчик и достает прибор какого-то сомнительного вида.
- Что это? – дворецкий с беспокойством косится на устройство доктора.
- Я послушаю легкие мальчика, эта вещь – новое слово в науке, - на автомате поясняет мужчина. – Будьте добры, задерите сорочку графа, я должен… - доктор сам уже тянется к краю ночной рубашки мальчика, но рука Себастьяна останавливает его.
- Не стоит, - слуга кидает ревностный взгляд на нежную кожу груди Сиэля. – В легких хрипов нет, можете поверить мне на слово.
И слова дворецкого кажутся доктору настолько точными, верными… правильными, что он послушно отпускает края рубашки графа, не смея отвести своих глаз от глаз пугающего слуги.
- Тогда я дам ему жаропонижающее и выпишу микстуры. Их можно приобрести в аптеке Уайта, в Лондоне, - скороговоркой выдает мужчина, выкладывая на тумбочку возле кровати чернильницу, перо и толстую книгу для записи назначений пациентам.
- Буду премного благодарен, - кивает Себастьян.
Сиэль рвано дышит, брови вздрагивают, сходясь на переносице. Штерн строчит рецепт на листе бумаги, часто макая перо в чернильницу.
- Себастьян, - шепчет мальчик, кусая сухие губы.
И его дворецкий незаметно для доктора накрывает руку господина своей, нежно и легко проходясь по сжатым в кулак пальцам, по покрасневшей коже на костяшках.
- Я рядом, господин.


Получив рецепт, Себастьян аккуратно складывает лист вчетверо и кладет в нагрудный карман:
- Благодарю, доктор, вы нас очень обязали.
- Это моя работа, в конце концов, - нервно отвечает Штерн, думая только о том, как бы поскорее сбежать из этого чертова дома со странным, безумно пугающим, но красивым слугой.
- Ваше вознаграждение, - дворецкий протягивает увесистый мешочек с деньгами. Золота там явно больше, чем следовало, но доктору это уже не важно – паника все яростней сжимает его грудь.
- Я пойду, жар графа скоро спадет, дайте ему настойку.
- До встречи, доктор.
«Не дай бог», - про себя думает Штерн, закрывая за собой дверь дьявольского поместья и спеша к карете. Он не знает, чем его так напугало это место. Однако в прошлый раз, когда он был здесь еще при живом графе Фантомхайве старшем, все было по-другому.

Себастьян закрывает дверь и спешит с подносом в комнату своего господина. Заходит; проходя мимо подсвечника, задувает раздражающую свечу – демону не нужен вовсе этот жалкий свет, ни к чему.
- Милорд, выпейте, - ласково просит дворецкий, приподнимая голову графа. Мальчик не слышит, белки мечутся под закрытыми веками. Себастьян вздыхает:
- Откройте же рот, господин, - подносит бокал с микстурой вплотную к губам Сиэля, наклоняет, но жидкость разливается по подбородку.
- Какой вы беспомощный, мой лорд, - с ласковой улыбкой шепчет Себастьян.
Сейчас можно, Сиэль не услышит искренности в голосе, такой небрежно открытой нежности. Демону не подобает показывать своим игрушкам слабости, но что, если игрушка ею и стала? Самой главной слабостью?
Себастьян, не найдя другого выхода, выпивает всю микстуру из бокала, до последней капли, а затем, наклонившись, губами прижимается к губам Сиэля. Тот выдыхает, открывая рот:
- Себастьян…
И демон, улыбнувшись, проникает языком в рот господина, поя его лекарством из своих губ. Сиэль послушно глотает.
Губы дворецкого задерживаются на устах мальчика дольше, чем следовало бы – мягко скользят, сладко целуют. Но господин не чувствует сейчас, можно и позволить себе…
Сиэль бредит, по его коже проходит озноб. Холод окутывает все его тело, заставляя каждый мускул содрогаться в желании тепла.
- Холодно, - ломая привычный спокойный тон, стонет мальчик, - холодно…
Себастьян, улыбнувшись каким-то своим мыслям, теплее закутывает господина в пуховое одеяло, но тот внезапно запальчиво кричит, подчиняясь одолевающим его безумный видениям:
- Отдайте! Мой! Это мой демон! – тело изгибается, как от боли, и Сиэль беспомощно мечется по простыне. – Не смейте забирать! Себастьян! Только мой, мой!
Бредит…
- Только ваш, - с горечью с голосе соглашается демон, позволяя графу схватить его руку, не облаченную сегодня в мягкий атлас.
- Мой… личный… никому не отдам… - иступленным шепотом продолжает мальчик, вцепившись в горячую руку мертвой хваткой.
- Не отдавайте, - шепчет Себастьян, наклоняясь к хозяину и, подчиняясь его желанию, ложится рядом, прямо так, во фраке, успев лишь снять ботинки.
- Себастьян, - уже спокойно выдыхает граф.
Демон аккуратно снимает пиджак, расстегивает рубашку. Мальчик, почувствовав тепло рядом, слепо утыкается Себастьяну в грудь, вдыхая запах его кожи.
- Простите меня, я виноват в том, что вы простудились, - с сожалением говорит мужчина, обнимая Сиэля и прижимая крепче. Тот молчит, лишь дыхание успокоилось.
- Всегда буду с вами, - позволяя себя наслаждаться ядом своей слабости, шепчет дворецкий. – Хочу вас, вашу душу, господин, ваше сердце.
- Получишь, - неожиданно открыв затуманенные глаза, говорит Сиэль, явно путая сон с явью, иначе бы не признался – граф горд, - все получишь. Уже твой…
Демону не престало показывать свои слабости, всем известно.
Демону чужда любовь – любой скажет.
Демон не может признать, что сам стал игрушкой.
И Себастьяну уже самому страшно от того, что с ним творится. Он затеял игру с этим мальчишкой, а теперь сам не может остановиться, глупый демон. Попался.
Ему поставили шах и мат так же безжалостно, как и его маленькому лорду. И все эта любовь, победительница во всех играх.
- Люблю, - выдыхает запретное слово Себастьян и вздрагивает.
Бес загнан в угол. У демона нет страхов. Ни одного. Кроме любви.
Эта ночь, пожалуй, самая страшная в его жизни - демон признал свою слабость и теперь боится.

@темы: слэш, фанфики, аниме, Kuroshitsuji

---

20.01.2010 в 01:06

Пишет  CatInHat:

Автор: Snezhka (CatInHat)
Название: "Выбор"
Фандом: Kuroshitsuji
Бета: Powered by the Air
Пейринг: Себастьян/Сиель
Жанр: романс, драма, психология.
Рейтинг: PG-15
Размер: мини
Статус: закончен
Предупреждение: POV Себастьяна



"Выбор"

Мы идем по выложенной камнем дороге грязной улочки Лондона. Вонь, застывшая здесь и называющая себе образом жизни, режет мне ноздри. Какой же отвратительный город!
Мимо снуют женщины с ярко накрашенными губами и глубокими декольте, зарабатывающие единственным, что у них есть – своим телом. Кидают на меня призывные томные взгляды, от которых мне становится противно. Но самым отвратительным является их бесстыдный и алчный осмотр тебя с головы до пят, повзрослевшего с нашей первой встречи, превратившегося из маленького ребенка в красивого молодого человека. Я не думал, что когда-нибудь меня будет воротить от порочности. В этом твоя вина, Сиель. Я больше не могу смотреть ни на одну увязшую в грехе душу, кроме твоей. Потому что она до безумия прекрасна. Хочу заполучить ее, смаковать момент обладания ей. Я голоден, но не воспринимаю ни одного блюда, кроме того, что мне недоступно. Проклятый контракт…
Мы сворачиваем за угол, и здесь уже не слышно пьяных голосов засидевшихся в трактире моряков и надоедливой болтовни распутниц. Извозчика не поймать в такое время суток, да нам и не требуется – я доставил бы тебя в поместье сам. Но ты молчишь, продолжая упрямо идти, а я лишь послушно следую за тобой, господин.
Ночь такая холодная сегодня, дышит мертвой тишиной, ласкает мурашками. Темнота щедра на леденящие сердце образы. Все поэты и писатели отчаянно пользуются ее даром, одновременно восхваляя и проклиная его. Вдохновение стучится в их дверь ночью. Почему именно в это время суток, когда для того, чтобы окунуться в бездну тьмы, нужно лишь задуть свечу? Потому, что вы боитесь, люди. Боитесь откровенностей. А на откровения способна только самая честная в мире дама, имя которой – ночь. Она не обманет безопасностью. Здесь страх – способ умереть или выжить. Вам решать.
Ты идешь прямо, гордо подняв голову и уверенно глядя в лицо темноты. Я рядом, и тебе нечего боятся, верно? Зато есть кого. Любопытно: твой палач защищает тебя от смерти, хотя сам же и намерен казнить.
- Вам не холодно, господин? – участливо спрашиваю я, снимая с себя плащ и медленно приближаясь.
Ты вздрагиваешь, услышав мой голос, и останавливаешься, не поворачиваясь.
- Ты веришь в судьбу, Себастьян?
Теперь застываю уже я.
- Почему Вы спрашиваете?
- Я задал тебе вопрос и жду на него ответа, а не встречного вопроса, - холодно отвечаешь ты.
Твои волосы треплет ветер и доносит до меня этот запах… Вдыхаю, чувствуя, как сдерживаемый мною голод скребет внутренности ныне человеческого тела. Аромат твоей души, Сиель… терпкий от жажды отмщения, сладкий и, в то же время, немного горький благодаря одновременному желанию и жить, и умереть, лишь бы не существовать так, как сейчас, находясь в униженной зависимости от демона; пряность твоей все же оставшейся еще детской чистоты заставляет все тело трепетать от восхищения, а острота познания греха ломает меня желанием тебя, граничащим с безумием.
Молчание затягивается, и ты нетерпеливо поворачиваешься, впиваясь в меня взглядом.
- Ну же, ответь!
- Я не верю в судьбу, господин. Разве это не удел глупцов, сваливающих все на стечение обстоятельств и обвиняющих во всех неудачах рок?
Ты задумываешься на секунду, затем говоришь:
- В церкви священник твердил, что мы все плывем по течению независимо от того, в какую сторону гребем.
- Может, это и так, - отвечаю я с улыбкой, делая еще шаг по направлению к тебе, – однако у людей всегда есть выбор: пускаться в плавание или нет.
- Да, выбор есть всегда. Просто порой не бывает возможности выбрать, - ты отводишь глаза, стискивая руками свою трость.
Прекрасен. Ты сейчас прекрасен, мой господин. Я никогда не думал, что кто-то из людей сможет пробудить во мне любопытство. Но ты… Сначала был интерес, затем голод, трепет и восхищение, а теперь желание завладеть тобой целиком. Сердце, душа и тело. Меня всегда волновала либо второе, либо третье. Но сейчас я хочу получить все.
Преодолеваю последнее разделяющее нас расстояние, подхожу вплотную, приподнимаю рукой твой подбородок, заглядываю в возмущенные моей дерзостью глаза:
- Вы ведь сейчас о нашем контракте, мой лорд, - растягиваю губы в усмешке. – Не пытайтесь оправдать себя. У Вас был выбор, и Вы сделали его.
- Я не жалею, - отвечаешь ты, выдерживая мой взгляд. – Моя душа принадлежит тебе, Себастьян.
- Душа… - шепчу я, пытаясь скрыть от тебя пламя, сжигающее меня, губящее. Ты так твердо уверен в своем выборе… Гордый, бесстрашный, играющий в беспощадность. Мой маленький граф…
Ты ведешь шахматную партию, расставляя свои пешки на доске. А ты заметил, что сам являешься пешкой, господин? Как раз той, которая уже практически стала ферзем.
Я, кажется, и сам не заметил, как приблизил свое лицо к твоему, а ты не можешь оторваться от моих глаз, в которых, наверняка, увидел адское пламя, раскрывающее мою сущность. И сейчас я больше всего желаю и в то же время боюсь, что ты испугаешься его.
- Себастьян… - ты произносишь одними губами, но я ловлю непроизнесенные звуки своего имени.
Знаешь ли ты, Сиель, насколько ты желанен? Быть дурманом для демона, его слабостью – величайший дар и проклятие.
Любовь – самая большая глупость, придуманная для оправдания похоти. Ее воспевают, даже не познав толком, разглагольствуют о ее власти, не став ей подчиненным. Я никогда не верил, что можно испытывать что-то кроме страсти и до сих пор не верю.
Но я настолько голоден тобой, мой господин, что, возможно, не смогу насытиться. Да, души твоей определенно мало.
Резко дергаю тебя к себе и впиваюсь в губы. Запахи твоей души и кожи смешиваются, охватывают меня, берут в плен безумия. Ты не сопротивляешься, жарко отвечаешь. Руки вцепляются в мои пряди, я крепко, наверное, до боли, сжимаю твою талию. У меня вырывается рычание, когда ты немного прикусываешь мою губу. Толкаю тебя к стене, прижимая своим телом. Ты такой хрупкий, что я боюсь сломать тебя своей жадностью и голодом.
У тебя с безумной скоростью бьется сердце, я отчетливо слышу, как оно мечется. Хочется испить душу до дна, насладиться вкусом, съесть, наконец, то, что мне принадлежит! Но ты вовремя отталкиваешь меня, распахнув глаза. На правом загорается печать, напоминая, что контракт еще не выполнен, останавливая меня. Я чуть прищуриваюсь от досады то ли на сделку, то ли на самого себя.
- Ты позволяешь себе лишнее, - холодно говоришь ты, поправляя воротник пальто.
- Это вы позволяете мне, - губы растягиваются в улыбке. Знаю, что ты хотел именно этого. Ты желаешь заполучить меня так же, как и я тебя.
Мы молчим. Тишина что-то настойчиво нашептывает тебе, потому как ты хмуришься, рассматриваешь мое лицо, как будто что-то ища в нем и, определенно найдя, спрашиваешь:
- Зачем ты это сделал?
И правда, зачем? Это не утолит голод, а лишь распалит желание. Я ведь не верю во всю эту чепуху про любовь, придуманную людьми и Богом, который вечно наровит скрыть истину человеческой натуры нравственностью, моралью и правилами.
- Я - демон, господин, желающий сделать вас грешным. Искушение в моей натуре.
- Любовь – это благословение, верно? – ты немного морщишься.
- Так говорит церковь, - соглашаюсь.
- А любовь к демону? – тихо спрашиваешь ты.
Ты попался, Сиель. Возможно, в те же сети, что и я. Любовь, ну что за бессмыслица! Как можно полюбить демона? Как демон может полюбить?
Я лукаво прищуриваюсь. Определенно заполучу тебя, господин. Уже заполучил. У нас равноценный обмен. Обладать сердцем демона – твое проклятие и благословение.
Я не отвечаю на твой вопрос, а лишь подхожу и снова целую. Властно, жадно, страстно.
Я – твой личный палач и спаситель.
Я – твой демон и дворецкий.
Я весь твой, Сиель, в обмен на обладание тобой. У тебя был выбор, плыть или остаться на берегу. И ты выбрал тонуть.

@темы: слэш, фанфики, аниме, Kuroshitsuji