Человек становится взрослым, когда перестает мечтать и начинает строить планы на будущее
26.07.2010 в 00:24
Пишет Zmeigo Rinich:Паутина иллюзий
Название: "Паутина иллюзий".
Автор: Zmeigo Rinich
Пейринг: Клод/Алоис
Рейтинг: R
Предупреждение: PWP, slash, romance. Писалось за вечер, просто в удовольствие, автор ни на что не претендует.
Дисклаймер: не мое
Филологам и правописателям: если были ошибки, простите меня великодушно. Я их потом когда-нибудь найду сама. Спасибо
паутина иллюзий
Клод никогда не позволял себе обмануться – в игривом настроении господина не было ни капли искренности. Мир иллюзий, в котором он жил вместе с Алоисом, был причудлив, изменчив и непостоянен.
Сладкие, дразнящие, томные взгляды не содержали в себе ничего, за ними скрывалась пустота и безразличие. Граф был соткан весь из иллюзий и обмана. В призрачном лунном свете он становился почти прозрачным, невидимым, готовым растаять от одного прикосновения. Иногда Клоду казалось, что в своем мире лжи Алоис растворялся полностью, и единственное, что оставалось от него в этом мире – печать. Печать все ставит на место, печать – это точка отсчета. Печать – это твердая почва под их ногами. Печать – это центр паутины, в которой паук владеет всем. Пусть даже бабочка еще жива и ее тонкие крылья еще дрожат, создавая рябь на поверхности тонких шелковых ниточек.
Самые прекрасные мгновения – когда бабочка еще жива.
Клоду нравилось наблюдать, как одно настроение сменяет другое, как прорывается безумие сквозь маску с ангельским лицом, как первобытный, почти животный страх, затмевает все остальные эмоции. Этот калейдоскоп наблюдался им день за днем. Это маленькое порочное чудовище, беззащитное, такое хрупкое и нежное, словно хрустальное, наполняло демона почти неведомой до сих пор силой. Было невозможно испить до дна этот источник искренности и обмана, было невозможно с ним расстаться.
Кажется, он жил, действительно жил в эти минуты. Ведь что для демона несколько лет? Они теряются в бесконечном караване прожитых веков и тысячелетий. Это так мало, но так ярко, так сладко, так обжигающе. И он позволит бабочке жить в этой иллюзии, он соткет для нее целый мир из паутины, чтобы она поверила в спасение и свободу… Только хочет ли этого бабочка?
Как много вопросов – когда бабочка еще жива.
***
Во время вечернего купания господин дразнил его все откровеннее, все безумнее, но Клод слишком хорошо знал правила игры. Сейчас еще не время позволить себе унять жажду, хотя бы на несколько мгновений снова заточить свою яркую бабочку в мир паутины и пустоты, где нет ничего вокруг – кроме них.
На самом деле граф болезненно относился к слишком интимным прикосновениям, к проявлению какой-либо силы, принуждения, даже просто решительности – Алоис замирал, его красивые большие глаза стекленели и из изящной бабочки он превращался в хрустальную безжизненную куклу. Кукол Клод не любил.
Стоило совсем немного подождать, и господин полностью подчинялся своим болезненно-ярким фантазиям, стремясь немедленно их осуществить.
В нетерпении Алоис притянул его к себе, быстро расправился с ремнем на брюках, решительно толкнул на свою кровать и забрался сверху:
-Сними, быстрее.
Дворецкий покачал головой, не говоря ни слова. Щеки Алоиса раскраснелись, пальцы легко пробежались по ряду сияюще-белых, похожих на маленькие жемчужины, пуговиц. Он снова поерзал по клодовским бедрам, устраиваясь удобнее. Заодно он удостоверился – еще, еще один раз – что желание у них сейчас одно на двоих.
-Сними это немедленно, - прошептал Алоис, щекоча губы своим дыханием. Потом выпрямился, усмехнулся и показал язык.
Это и возбуждало и оглушало одновременно – Клод чувствовал как начинала гореть на руке печать договора. Господину нравились такие приказы. Кончик языка мягко скользнул по губам, оставляя влажный блестящий след, и скрылся. Не дожидаясь, пока господин повторит приказ, Клод осторожно выпутался из фрака, стараясь не потревожить и не сбросить с себя Алоиса, затем откинулся и начал быстро расстегивать рубашку. Господин с тихим стоном содрал с себя ночную рубашку и проворно соскользнул ниже, к уже расстегнутым брюкам.
Такой судорожный, безумный пожар желаний вспыхивал не в первый раз, а древняя демоническая сущность Клода все никак не могла привыкнуть к безумному, почти болезненному напору желаний юного господина. Его губы впивались в него жадно, погружая во влажную нежную глубину рта. Алоис громко возбужденно застонал, не отрываясь ни на секунду, и продолжал стонать взахлеб, не сдерживаясь, цепляясь пальцами за плотную ткань брюк, за Клодовскую кожу, оставляя глубокие, наливающиеся красным, следы. Едва вскидывая голову, чтобы сделать хоть маленький глоток воздуха, Алоис не остановился, пока не довел их обоих до высшей точки исступленного возбуждения.
Заставив господина прерваться, Клод перевернул дрожащее в его руках тело и уложил на спину. Свою одежду дворецкий снимать не стал, только сбросил туфли и вернулся к господину. Забравшись руками под белую рубашку, Алоис подтянул Клода к себе, вжимаясь в него всем телом и целуя. Поцелуй так же глубок и чувственен, насколько неистова и откровенна была ласка. Клод ласкал их обоих одной рукой, пока вторая мягко сжимала гладкие круглые ягодицы. Наслаждение накатило почти сразу, Алоис только крепко обнял демона и замер в его руках.
Разве можно когда-нибудь насладиться им до конца?
***
Выпутавшись из слабого захвата рук, Клод уложил спящего хозяина на подушку, поправил одеяло и встал. Неторопливо поправляя одежду, дворецкий рассматривал графа. Расслабленная полуулыбка на губах, размеренное дыхание и влажные завитки волос на висках – их Клод перебрал и заправил за ухо. Нужно было еще много чего сделать, а главное – зажечь несколько свечей в комнате господина.
На запястье сомкнулась рука Алоиса:
-Останься сегодня со мной.
Их разделяло ровно три свечи тяжелого позолоченного подсвечника. Алоис глубоко вздохнул и задул пляшущие на кончиках фитилей огоньки.
-Останься сегодня со мной.
Сквозь тяжелые шторы не пробивалось и толики света. В воцарившейся темноте сияли только тонкие нити паутины, связавшие демона и графа. Эта мистическая реальность была единственно правильной, настоящей. Здесь все обретало свое истинное значение. Здесь каждая фигура стояла на своем месте.
Их пальцы переплелись, губы Алоиса мягко коснулись кончиков пальцев, блеснула в темноте пентаграмма печати, отзываясь на близость. Клоду нравилось владеть им безраздельно. Ему нравилось овладевать, раз за разом наслаждаясь подчинением и дразнящей непокорностью:
-Я останусь с вами навсегда, ваше высочество.
URL записиНазвание: "Паутина иллюзий".
Автор: Zmeigo Rinich
Пейринг: Клод/Алоис
Рейтинг: R
Предупреждение: PWP, slash, romance. Писалось за вечер, просто в удовольствие, автор ни на что не претендует.
Дисклаймер: не мое
Филологам и правописателям: если были ошибки, простите меня великодушно. Я их потом когда-нибудь найду сама. Спасибо
паутина иллюзий
Клод никогда не позволял себе обмануться – в игривом настроении господина не было ни капли искренности. Мир иллюзий, в котором он жил вместе с Алоисом, был причудлив, изменчив и непостоянен.
Сладкие, дразнящие, томные взгляды не содержали в себе ничего, за ними скрывалась пустота и безразличие. Граф был соткан весь из иллюзий и обмана. В призрачном лунном свете он становился почти прозрачным, невидимым, готовым растаять от одного прикосновения. Иногда Клоду казалось, что в своем мире лжи Алоис растворялся полностью, и единственное, что оставалось от него в этом мире – печать. Печать все ставит на место, печать – это точка отсчета. Печать – это твердая почва под их ногами. Печать – это центр паутины, в которой паук владеет всем. Пусть даже бабочка еще жива и ее тонкие крылья еще дрожат, создавая рябь на поверхности тонких шелковых ниточек.
Самые прекрасные мгновения – когда бабочка еще жива.
Клоду нравилось наблюдать, как одно настроение сменяет другое, как прорывается безумие сквозь маску с ангельским лицом, как первобытный, почти животный страх, затмевает все остальные эмоции. Этот калейдоскоп наблюдался им день за днем. Это маленькое порочное чудовище, беззащитное, такое хрупкое и нежное, словно хрустальное, наполняло демона почти неведомой до сих пор силой. Было невозможно испить до дна этот источник искренности и обмана, было невозможно с ним расстаться.
Кажется, он жил, действительно жил в эти минуты. Ведь что для демона несколько лет? Они теряются в бесконечном караване прожитых веков и тысячелетий. Это так мало, но так ярко, так сладко, так обжигающе. И он позволит бабочке жить в этой иллюзии, он соткет для нее целый мир из паутины, чтобы она поверила в спасение и свободу… Только хочет ли этого бабочка?
Как много вопросов – когда бабочка еще жива.
***
Во время вечернего купания господин дразнил его все откровеннее, все безумнее, но Клод слишком хорошо знал правила игры. Сейчас еще не время позволить себе унять жажду, хотя бы на несколько мгновений снова заточить свою яркую бабочку в мир паутины и пустоты, где нет ничего вокруг – кроме них.
На самом деле граф болезненно относился к слишком интимным прикосновениям, к проявлению какой-либо силы, принуждения, даже просто решительности – Алоис замирал, его красивые большие глаза стекленели и из изящной бабочки он превращался в хрустальную безжизненную куклу. Кукол Клод не любил.
Стоило совсем немного подождать, и господин полностью подчинялся своим болезненно-ярким фантазиям, стремясь немедленно их осуществить.
В нетерпении Алоис притянул его к себе, быстро расправился с ремнем на брюках, решительно толкнул на свою кровать и забрался сверху:
-Сними, быстрее.
Дворецкий покачал головой, не говоря ни слова. Щеки Алоиса раскраснелись, пальцы легко пробежались по ряду сияюще-белых, похожих на маленькие жемчужины, пуговиц. Он снова поерзал по клодовским бедрам, устраиваясь удобнее. Заодно он удостоверился – еще, еще один раз – что желание у них сейчас одно на двоих.
-Сними это немедленно, - прошептал Алоис, щекоча губы своим дыханием. Потом выпрямился, усмехнулся и показал язык.
Это и возбуждало и оглушало одновременно – Клод чувствовал как начинала гореть на руке печать договора. Господину нравились такие приказы. Кончик языка мягко скользнул по губам, оставляя влажный блестящий след, и скрылся. Не дожидаясь, пока господин повторит приказ, Клод осторожно выпутался из фрака, стараясь не потревожить и не сбросить с себя Алоиса, затем откинулся и начал быстро расстегивать рубашку. Господин с тихим стоном содрал с себя ночную рубашку и проворно соскользнул ниже, к уже расстегнутым брюкам.
Такой судорожный, безумный пожар желаний вспыхивал не в первый раз, а древняя демоническая сущность Клода все никак не могла привыкнуть к безумному, почти болезненному напору желаний юного господина. Его губы впивались в него жадно, погружая во влажную нежную глубину рта. Алоис громко возбужденно застонал, не отрываясь ни на секунду, и продолжал стонать взахлеб, не сдерживаясь, цепляясь пальцами за плотную ткань брюк, за Клодовскую кожу, оставляя глубокие, наливающиеся красным, следы. Едва вскидывая голову, чтобы сделать хоть маленький глоток воздуха, Алоис не остановился, пока не довел их обоих до высшей точки исступленного возбуждения.
Заставив господина прерваться, Клод перевернул дрожащее в его руках тело и уложил на спину. Свою одежду дворецкий снимать не стал, только сбросил туфли и вернулся к господину. Забравшись руками под белую рубашку, Алоис подтянул Клода к себе, вжимаясь в него всем телом и целуя. Поцелуй так же глубок и чувственен, насколько неистова и откровенна была ласка. Клод ласкал их обоих одной рукой, пока вторая мягко сжимала гладкие круглые ягодицы. Наслаждение накатило почти сразу, Алоис только крепко обнял демона и замер в его руках.
Разве можно когда-нибудь насладиться им до конца?
***
Выпутавшись из слабого захвата рук, Клод уложил спящего хозяина на подушку, поправил одеяло и встал. Неторопливо поправляя одежду, дворецкий рассматривал графа. Расслабленная полуулыбка на губах, размеренное дыхание и влажные завитки волос на висках – их Клод перебрал и заправил за ухо. Нужно было еще много чего сделать, а главное – зажечь несколько свечей в комнате господина.
На запястье сомкнулась рука Алоиса:
-Останься сегодня со мной.
Их разделяло ровно три свечи тяжелого позолоченного подсвечника. Алоис глубоко вздохнул и задул пляшущие на кончиках фитилей огоньки.
-Останься сегодня со мной.
Сквозь тяжелые шторы не пробивалось и толики света. В воцарившейся темноте сияли только тонкие нити паутины, связавшие демона и графа. Эта мистическая реальность была единственно правильной, настоящей. Здесь все обретало свое истинное значение. Здесь каждая фигура стояла на своем месте.
Их пальцы переплелись, губы Алоиса мягко коснулись кончиков пальцев, блеснула в темноте пентаграмма печати, отзываясь на близость. Клоду нравилось владеть им безраздельно. Ему нравилось овладевать, раз за разом наслаждаясь подчинением и дразнящей непокорностью:
-Я останусь с вами навсегда, ваше высочество.
@темы: слэш, фанфики, Kuroshitsuji