Человек становится взрослым, когда перестает мечтать и начинает строить планы на будущее
11.01.2010 в 21:10
Пишет Elvira_faery:Автор: Elvira_faery
Название: Новый год для Уильяма
Пейринг: Уильям Ти Спирс/Грелль Сатклифф
Жанр: PWP с элементами рОманса
Рейтинг: NC-17
Саммари: по мотивам этой картинки: www.diary.ru/~NeverlandBlueberryFields/p9107267...
Все крайне банально. Новогодняя ночь в Департаменте. Уильям, как обычно, работает. Грелль, как обычо, пытается соблазнить начальника - и в этот раз ему это удается...
Предупреждение: понятия не имею, почему мои герои делают то или другое. Просто им так захотелось) Может, это ООС, а может, и нет – на ваше усмотрение.
НЦа далеко не идеальна, о чем честно предупреждаю. Но ее они хотели тоже)))
Посвящается tocome. Пацан сказал – пацан сделал, то бишь написал! :Р
читать дальше
Снежинки за окном падают так медленно, что, кажется, можно разглядеть каждую – впрочем, кто будет заниматься подобной ерундой, когда ночь переливается многоцветьем фейерверков, а из затянувших небо пушистых туч плавно летит белое марево?..
Однако именно это Уильям Ти Спирс и делает – внимательно вглядывается в многоконечные сверкающие звезды, автоматически отмечая про себя форму и количество ответвлений. Поделиться своими наблюдениями ему не с кем – разве что с черной кошкой, неизвестно каким путем проникнувшей в кабинет Спирса и нагло устроившейся рядом с ним на узком подоконнике.
Да и глупо это – беседовать с домашними любимцами; а это даже не любимец, а так – питомица одной из бесчисленных секретарш-помощниц-менеджеров их огромного Департамента. Стоило бы возмутиться, призвать хозяйку к ответу, сделать выговор за содержание животного на рабочем месте, но сегодня, и Уильям это прекрасно понимает, не тот день.
Точнее, ночь.
Ночь Нового Года, которую все сотрудники празднуют в Большом Атриуме, а мистер Ти Спирс – за подготовкой планов на следующий квартал. К чему терять драгоценное время и вливать в себя невкусную, вредную для здоровья дрянь, обмениваясь глупыми шутками с коллегами, которым, на самом-то деле, глубоко наплевать друг на друга?
Взгляды Уильяма на корпоративы и всяческие бесполезные вечеринки давно всем известны. Несколько внеочередных «посиделок» ему удалось отменить, апеллируя к кризису и недостаточности финансирования; в итоге на новогодний бедлам, как мысленно называет происходящее за несколько десятков метров от него, Уильям, его попросту не позвали.
А может, забыли. Или решили, что он, как всегда, откажется.
Слава Смерти, ему есть чем заняться помимо запускания идиотских петард и пожирания несметного количества излишне калорийной еды!
И он честно занимается, не обращая внимания на занудный бой часов, который, кажется, повсюду, заполняет собой приятную тишину: десять… одиннадцать… Уильям пытается не отвлекаться – ни на полночный признак наступления нового года, ни на шум голосов, сквозь толстые стены доходящий до его ушей в виде почти незаметного, но надоедливого, на грани слышимости, гула.
Но не отвлечься на снежинки - не выходит.
Ночной город кажется незнакомым, и Уильям чувствует себя совсем маленьким перед ледяным великолепием зимы. Только вот маленьким он, глядя на сверкающие танцующие звезды, думал о невидимом и могущественном дирижере, приносящем с собой зиму. Взрослый Ти Спирс считает многогранники и отмечает разнообразие строения структуры снежинки. И точно, совершенно точно знает, что нет ничего неизведанного в их мире – они же не какие-нибудь суеверные зашоренные земляне, не видящие дальше собственного носа.
Порой от этого знания Уильяму становится грустно. Очень-очень редко, когда его деятельный мозг не занят отчетами, нормативами и плановыми операциями.
Например, сейчас.
***
Белое на черном завораживает, и Спирс окончательно погружается в свои мысли; черная кошка незаметно устраивается у его ног, но не урчит, а тоже смотрит, будто и ей в эту ночь хочется…
- Привееет!
Дверь распахивается настежь и хлопает о стену. В проеме картинно застывает женский силуэт – длинные волосы, длинное платье, тонкая фигура и высокие каблуки. Уильям резко оборачивается на шум и вглядывается в гостью, с непривычки щурясь от бьющего из коридора света.
- Уилли, почему так темно-о?
Не гостью.
- Мистер Сатклифф? – невыразительно спрашивает Уильям, действительно не понимая, что привело его подчиненного в его кабинет.
Подчиненного, одетого в алое женское платье и сетчатые колго… чулки – это становится ясным, когда Грелль преодолевает несколько метров, отделяющих его от начальника, и с несколько неуклюжей грацией опирается рукой об стену, стоя почти вплотную к подоконнику.
- С новым годом, - радостно сообщает он Спирсу. – Я подумал – вдруг ты еще сидишь тут один…
- Я не «еще сижу здесь», мистер Сатклифф, у меня, смею напомнить, сегодня ночное дежурство! – обрывает его Уильям. – И вас с новым годом, до свидания.
- Ну Уил-лиии! – тянет Грелль и улыбается еще шире. – Неужели тебе не скучно? Пойдем к на-ам…
- Вы пьяны, Сатклифф, - констатирует Уильям очевидное, - и, кстати, неподобающе выглядите, но я, так и быть, спишу ваше поведение на праздник.
Этот клоун начинает его сильно раздражать.
- Я трезв, как стеклышко, - торжественно заявляет Грелль, - а выгляжу я… вам не нравится?
Он запрокидывает голову и картинно облизывает губы, одновременно чуть приподнимая подол платья, обнажая кружевную подвязку и полоску белой кожи за ней; в полутьме Уильяму кажется, что ему слепит глаза.
- Нравится, - утвердительно говорит красноволосый, не дожидаясь ответа и верно истолковывая внезапное молчание начальника.
Потом он разворачивается и приближает лицо к лицу Ти Спирса.
- Ты же здесь совсем один, так нельзя, - произносит он еле слышно и неразборчиво, как будто хочет сказать совсем другое, нежели констатировать факт нахождения Уильяма в кабинете в гордом одиночестве.
- Мне это не мешает, - отвечает Спирс, тоже почему-то тихо, словно и сам опьянел от пропитанного винными парами сатклиффского дыхания. – Возвращайтесь в зал.
- Нет уж. Раз я подловил тебя одного, в кои-то веки… и почему ты такой упрямый, Уил-лиии?
- Зачем вам меня… подлавливать? Что вам вообще нужно, Сатклифф? – Уильям отодвигается, вжимаясь спиной в холодный откос окна, стараясь максимально отодвинуться от Грелля, который, как нарочно, подается вперед, почти сталкиваясь с начальником носами.
И молчит.
– Вы что, с ума сошли? – спрашивает Уильям внезапно севшим голосом.
- Сошел, - кивает Грелль и впивается в губы Уильяма быстрым болезненным поцелуем. А потом сразу отодвигается, и на его лице испуг, смешанный еще с чем-то – растерянность?..
- Вижу, - Спирс выдыхает и вытирает губы дрожащей ладонью, злясь и на себя, и на наглого мальчишку. – Плохая шутка. Ищите другой объект для пьяных забав.
- Что? – Грелль трясет головой, и Уильям понимает, что тот его, кажется, не слышит. – Ты такой забавный, Уилли… - и снова тянется поцеловать, но на этот раз Спирс быстрее – отталкивает подчиненного и спрыгивает с подоконника. Кошка недовольно фыркает и сворачивается в клубок
– Уильям кидает на нее завистливый взгляд, он-то должен разбираться с ненормальным Сатклиффом, вместо того чтобы медитировать на зимнее небо.
Красноволосый жнец пошатывается от толчка в грудь, но каким-то чудом удерживается на ногах – действительно, чудо, учитывая предполагаемое количество алкоголя, которое он успел употребить до визита к Спирсу. Надо быть крайне нетрезвым, чтоб так нагло… так…
- Вон отсюда, - шипит Уильям, так и не придумав удобоваримого эпитета для Грелля. – Немедленно, пока я вас не уволил.
- Неужели ты меня уволишь, Уилли? – означенный Грелль коварно улыбается и вновь делает шаг вперед. – Неужели я тебе совсем не нравлюсь?
- Не нравитесь, - Спирс кривит душой, но только чуть-чуть. Чуть-чуть – не больше. Он твердо в этом убежден. Легкая визуальная симпатия к смазливому жнецу – не причина нарушать субординацию. И вообще – начальник Департамента №3 не любит случайных связей, это совершенно исклю… - Что вы делаете?!
Оказывается, рука Сатклиффа уже несколько секунд теребит галстук Уильяма, явно пытаясь его развязать.
- Я – ничего…
- Прекратите балаган! – Спирс хватает назойливую руку и резко тянет вниз.
Улыбка Грелля становится совершенно похотливой.
- О, даже так?
Выясняется, что галстук был невинной альтернативой.
Ширинке.
- Даже… Сатклифф! – надо бы отойти, возмутиться, наорать на нахала, но предательский организм ясно сигнализирует о том, что происходящее ему нравится. И Сатклифф, доступный и откровенно предлагающий себя - то ли женщина, то ли мужчина, двуполый призрак безумной новогодней ночи – тоже нравится.
- Вы не сознаете, что делаете, - это последняя попытка, зеленые глаза напротив гипнотизируют, мерцают и притягивают, пока тонкие пальцы никак не могут справиться с молнией, и Уильям кладет на них свою ладонь, чтоб прекратить все это, но вместо того почему-то на мгновение замирает, коснувшись горячей кожи.
«Я могу остановиться» - говорит себе Уильям.
«Это сон, наверняка я заснул на отчетах» - говорит себе Уильям.
«Я не должен» - говорит себе Уильям.
И сам расстегивает пуговицу и дергает молнию.
Голова плывет, как после хорошей дозы выпивки, и Спирс уже целует Грелля в призывно полуоткрытые губы. Это опасная манипуляция – остро заточенные зубки царапают нежную плоть, но Уильям внезапно перестает чувствовать боль. Все ощущения сосредотачиваются там, где горячая рука уже добралась до своей цели; член стоит так, что внизу живота не сладко, а больно, и Уильям невольно стонет, когда Грелль обхватывает ствол и сжимает. Он оказывается весьма неумелым любовником, движения неслаженные и резкие, то слишком медленные, то слишком грубые, но это с лихвой компенсируется тем, что он вытворяет с шеей Спирса, и силой желания, которую он по неизвестной причине вызывает в Спирсе. Мелькает мысль, что пару недель придется походить в рубашке с воротничком-стойкой. Мелькает – и исчезает в накатившей оргазмической волне. Уильям стискивает зубы, чтоб не заорать, выплескиваясь в руку Грелля, а потом еще долго приходит в себя, закрыв глаза и автоматически отвечая на поцелуи, которые становятся все более медленными, пока не прекращаются совсем.
Спирс вынужден посмотреть на Грелля:
- Что?
- Нууу… - тянет тот и опускает глаза.
- Ну? – нетерпеливо говорит Уильям, чувствуя, что самое плохое только начинается. Сейчас он скажет, что был девственником, и потребует на нем жениться? А с Сатклиффа станется.
- Уилли, - произносит Грелль довольно-таки робко, - тебе понравилось?
- Нет, конечно, - саркастически хмыкает Спирс, про себя выдыхая с облегчением.
- Я так и подумал, - Сатклифф отчего-то выглядит совершенно несчастным.
- Вы… ты что, идиот? – «выканье» неуместно в ситуации, когда у подчиненного пальцы измазаны в его сперме.
- Наверное, - Грелль криво улыбается. – Я не знаю, зачем я это сделал. Прости.
- Прощаю, - Уильяму становится противно. Хорош же он: воспользовался беспомощностью собственного сотрудника… стыд-то какой! – Вы ничего больше не хотите, Сатклифф? – спрашивает он на всякий случай, потому что совесть требует вернуть… долг.
- Н-нет, - Грелль пятится к выходу, - с новым годом, Уилли… ты же не…
- Не беспокойтесь, я никому не скажу, - Спирс думает, что правильно истолковал смущение своего сотрудника.
Грелль секунду смотрит на него нечитаемым взглядом, а потом громко хлопает дверью – Уильям морщится от резкого звука.
Наваждение отступает, и логика, несправедливо засунутая в дальний угол сознания, вновь вступает в свои права.
И что это вообще было?..
***
Уильям садится за стол и пытается заниматься бумагами, но так и не может написать ни слова; мысли заняты Сатклиффом и его странным поступком. И своей странной реакцией.
Уильям не любит быть должным кому-либо. Тем более – Сатклиффу, своему личному маленькому проклятию, которое все время приходится откуда-то вытаскивать, спасать, приводить к общему знаменателю, причем без особого успеха.
Уильям не представляет, на что способен разозленный Грелль. И не хочет представлять. А то, что он чем-то обидел нервного и эмоционального жнеца, сомнению не подлежит. Объясниться, принести извинения… возможно, пообещать прибавку или послабление в графике? Мозги работают будто с перебоями – тщательно выстроенные логические цепочки раз за разом разбиваются о непрошенные воспоминания: горячие пальцы, тонкие губы, затуманенные желанием и непонятным страхом глаза…
Чувство незавершенности давит изнутри, и Уильям сам до конца не понимает, зачем встает, одевает пиджак и выходит в коридор. Он уже приготовил приличествующее случаю объяснение того, почему он вдруг решил посетить ненавистную вечеринку. Однако оно оказывается ненужным – как только Спирс ступает в зал, на него сразу же обрушивается какафония звуков, и добрый десяток шинигами обступает его, хлопая по плечу, предлагая выпить и называя «старым добрым Уильямом». Конечно, они достаточно навеселе, чтоб забыть свое истинное отношение к начальству, но Спирсу проявления пьяного льстивого дружелюбия противны. К тому же он ищет кое-кого определенного.
А Сатклиффа нет ни среди танцующих, ни у бара, ни рядом с гигантской пуншевой чашей. Кто-то зачерпывает из нее и всовывает в руку Уильяма полный стакан, он машинально принимает его и вертит головой по сторонам: неужели ушел? Неудобно, придется разговаривать в рабочее время, а это недопустимо – вести подобные разговоры при свете дня.
- Вы не видели мистера Сатклиффа, Нокс? – наконец решается он.
- На балконе он. Курит, - Рональд указывает бокалом в нужном направлении. – Зачем вам Грелль, с нами тоже интерес… Уильям, эй!
Но Спирс уже идет к выходу на балкон, так и не избавившись от стакана с пуншем.
***
Сатклифф стоит к нему спиной, опираясь о чугунную ограду, и держит сигарету в неимоверно длинном мундштуке. «Позер» - фыркает Уильям про себя. Вторая мысль более практична, и он ее даже озвучивает:
- Вы же так замерзнете.
Грелль вздрагивает и роняет мундштук за перила.
- Черт! – он смотрит на Уильяма с откровенной злостью. – Вам-то какое дело? Хочу и мерзну. Может, мне жарко.
- У нас не хватает рабочих рук, - невпопад говорит Уильям и снимает с себя пиджак. – Наденьте.
- Обойдусь.
- Не обойдетесь, - Уильям накидывает пиджак на узкие плечи, а затем решительно спрашивает:
– Что я сделал не так?
- Все отлично, - Грелль смеется, пожалуй, слишком громко, - только я уронил мою сигарету. О, пунш! – он забирает из рук Спирса пунш и делает большой глоток. – Гадость, конечно...
- Вам уже хватит.
- Думаете, я пьян? – мрачно улыбается Грелль. – А вот и нет. Я и выпил-то всего ничего, хотя это поправимо. Думаете, - он ставит стакан на перила и вскидывает на Уильяма невозможно зеленые глаза, - вас может захотеть только надравшийся в стельку?
Кровь бросается Уильяму в лицо, и он вдруг замечает, что голос у Сатклиффа совершенно трезвый и совершенно ледяной - холоднее, как падающий на улице снег.
- Я ничего не думаю.
- А зачем пришли?
Действительно, зачем?
- Извиниться, - честно отвечает Уильям.
- За что? Я сам хотел…
- Хотели?.. – что-то происходит в атмосфере, и Уильям перестает ощущать промозглый зимний ветер.
И что-то меняется в глазах Сатклиффа, когда он говорит:
- Хочу.
***
Уильям создает телепорт прямо там, на балконе, и перемещает себя и Грелля молча; оказавшись в своей квартире, он, ни говоря ни слова, включает свет, потому что ему необходимо видеть, что он делает, и видеть Сатклиффа, тяжело дышащего после излишне быстрого перемещения.
Уильям не знает, о чем думает Грелль, наблюдающий за тем, как он раздевается, скидывая с себя одежду с невероятной скоростью, но увиденное ему явно нравится, судя по энтузиазму, с каким он целует уже полностью обнаженного Спирса.
Идеально застеленная кровать сминается, когда Уильям опрокидывает на нее Грелля и впервые по-настоящему смотрит на него, на обтянутые чулками длинные стройные ноги, белоснежно-белую кожу, заливающий острое лицо румянец – а может, и не румянец вовсе, а отсвет от алых волос, с Сатклиффом не угадаешь – и чувствует себя еще более одурманенным, чем в кабинете.
По этим ногам можно провести рукой, сжать бедро над подвязкой, потом задрать подол платья, обнажая вздрогнувший от прикосновения впалый живот; и намеренно растягивать поцелуи, и ласкать все, до чего можно дотянуться, специально обходя вниманием напряженный член под тонким шелковым - почти женским - бельем.
Грелль стонет, выгибается, старается потереться о Уильяма пахом; а тот ловит его мечущиеся руки и заводит за голову, прижимая к покрывалу, и говорит в искусанные губы:
- Не так быстро.
Ему действительно хочется растянуть удовольствие, тем более, что он понятия не имеет, станет этот первый раз последним или нет. И он ласкает шею и вставшие соски со всем тщанием, на которое способен, и все-таки дожидается нетерпеливого стона:
- Ну же, Уилли!
Когда он облизывает палец и проталкивает внутрь, Грелль закрывает глаза и улыбается, но улыбка сразу же превращается в гримасу, жнец вцепляется в спину Уильяма и шепчет умоляюще:
- Еще… о, черт, еще…
«Еще» - войти в податливое тело одним рывком, намеренно причиняя боль, чувствуя внезапно проснувшейся интуицией, что эта боль Сатклиффу по душе; двигаться все быстрее и быстрее, задыхаясь, закусив губу и взмокнув, до звона в ушах, до искр и кругов перед глазами. Грелль кончает шумно и долго, забившись под Уильямом в судороге, и тот удерживает его на месте с ощутимым трудом. Его собственный оргазм заставляет его закричать, до синяков сжимая руки на узких бедрах.
Через несколько минут, скатившись с Сатклиффа и кое-как отдышавшись, Уильям вспоминает, что так и не снял с него платье, которое наверняка безнадежно испорчено.
Он прослеживает глазами порванные чулки и запачканную спермой ткань:
- Прости.
- Ничего, - Грелль потягивает и зевает. – Слушай, я посплю тут немного, можно?
Вместо ответа Уильям кивает. Платье и остатки чулок летят на пол, Сатклифф юркает по одеяло и устраивается, повернувшись на бок лицом к начальнику.
- Не знаю, как тебе, а мне понравилось, - он зевает, - мне было хорошо…
- Мне тоже, - честно говорит Уильям, но Грелль уже спит, и невольно хочется на мгновение тоже закрыть глаза – нет, не заснуть, лишь только отдохнуть чуть-чуть…
***
Он просыпается от холода, оглядывается и видит, что Сатклифф неподвижно стоит у открытого окна, а в комнату летят снежинки.
- С… Грелль? – осторожно зовет Уильям. – Иди сюда?
- Лучше ты иди сюда, - парирует Сатклифф, голос у него веселый и какой-то восторженный.
Уильям подходит с твердым намерением закрыть раму.
- Красиво, - тихо произносит Грелль и, не глядя, нашаривает в темноте его руку; от этого жеста что-то сжимается в груди. – Ты никогда не думал, что кто-то всем этим управляет?
- Естественные законы природы? – хмыкает Уильям.
- Да уж, ты наверняка можешь сосчитать грани у каждой снежинки. А ведь они просто красивые и разные. Как ты, - Грелль оборачивается и протягивает Спирсу ладонь, на которой тает несколько белых звездочек.
- Что за ерунда, - бормочет Уильям и, повинуясь непонятному порыву, прижимается к мокрой ладони губами.
Снег падает и падает, город заметает до самых крыш, но Уильяму в эту новогоднюю ночь почему-то тепло.
URL записиНазвание: Новый год для Уильяма
Пейринг: Уильям Ти Спирс/Грелль Сатклифф
Жанр: PWP с элементами рОманса
Рейтинг: NC-17
Саммари: по мотивам этой картинки: www.diary.ru/~NeverlandBlueberryFields/p9107267...
Все крайне банально. Новогодняя ночь в Департаменте. Уильям, как обычно, работает. Грелль, как обычо, пытается соблазнить начальника - и в этот раз ему это удается...
Предупреждение: понятия не имею, почему мои герои делают то или другое. Просто им так захотелось) Может, это ООС, а может, и нет – на ваше усмотрение.
НЦа далеко не идеальна, о чем честно предупреждаю. Но ее они хотели тоже)))
Посвящается tocome. Пацан сказал – пацан сделал, то бишь написал! :Р
читать дальше
Снежинки за окном падают так медленно, что, кажется, можно разглядеть каждую – впрочем, кто будет заниматься подобной ерундой, когда ночь переливается многоцветьем фейерверков, а из затянувших небо пушистых туч плавно летит белое марево?..
Однако именно это Уильям Ти Спирс и делает – внимательно вглядывается в многоконечные сверкающие звезды, автоматически отмечая про себя форму и количество ответвлений. Поделиться своими наблюдениями ему не с кем – разве что с черной кошкой, неизвестно каким путем проникнувшей в кабинет Спирса и нагло устроившейся рядом с ним на узком подоконнике.
Да и глупо это – беседовать с домашними любимцами; а это даже не любимец, а так – питомица одной из бесчисленных секретарш-помощниц-менеджеров их огромного Департамента. Стоило бы возмутиться, призвать хозяйку к ответу, сделать выговор за содержание животного на рабочем месте, но сегодня, и Уильям это прекрасно понимает, не тот день.
Точнее, ночь.
Ночь Нового Года, которую все сотрудники празднуют в Большом Атриуме, а мистер Ти Спирс – за подготовкой планов на следующий квартал. К чему терять драгоценное время и вливать в себя невкусную, вредную для здоровья дрянь, обмениваясь глупыми шутками с коллегами, которым, на самом-то деле, глубоко наплевать друг на друга?
Взгляды Уильяма на корпоративы и всяческие бесполезные вечеринки давно всем известны. Несколько внеочередных «посиделок» ему удалось отменить, апеллируя к кризису и недостаточности финансирования; в итоге на новогодний бедлам, как мысленно называет происходящее за несколько десятков метров от него, Уильям, его попросту не позвали.
А может, забыли. Или решили, что он, как всегда, откажется.
Слава Смерти, ему есть чем заняться помимо запускания идиотских петард и пожирания несметного количества излишне калорийной еды!
И он честно занимается, не обращая внимания на занудный бой часов, который, кажется, повсюду, заполняет собой приятную тишину: десять… одиннадцать… Уильям пытается не отвлекаться – ни на полночный признак наступления нового года, ни на шум голосов, сквозь толстые стены доходящий до его ушей в виде почти незаметного, но надоедливого, на грани слышимости, гула.
Но не отвлечься на снежинки - не выходит.
Ночной город кажется незнакомым, и Уильям чувствует себя совсем маленьким перед ледяным великолепием зимы. Только вот маленьким он, глядя на сверкающие танцующие звезды, думал о невидимом и могущественном дирижере, приносящем с собой зиму. Взрослый Ти Спирс считает многогранники и отмечает разнообразие строения структуры снежинки. И точно, совершенно точно знает, что нет ничего неизведанного в их мире – они же не какие-нибудь суеверные зашоренные земляне, не видящие дальше собственного носа.
Порой от этого знания Уильяму становится грустно. Очень-очень редко, когда его деятельный мозг не занят отчетами, нормативами и плановыми операциями.
Например, сейчас.
***
Белое на черном завораживает, и Спирс окончательно погружается в свои мысли; черная кошка незаметно устраивается у его ног, но не урчит, а тоже смотрит, будто и ей в эту ночь хочется…
- Привееет!
Дверь распахивается настежь и хлопает о стену. В проеме картинно застывает женский силуэт – длинные волосы, длинное платье, тонкая фигура и высокие каблуки. Уильям резко оборачивается на шум и вглядывается в гостью, с непривычки щурясь от бьющего из коридора света.
- Уилли, почему так темно-о?
Не гостью.
- Мистер Сатклифф? – невыразительно спрашивает Уильям, действительно не понимая, что привело его подчиненного в его кабинет.
Подчиненного, одетого в алое женское платье и сетчатые колго… чулки – это становится ясным, когда Грелль преодолевает несколько метров, отделяющих его от начальника, и с несколько неуклюжей грацией опирается рукой об стену, стоя почти вплотную к подоконнику.
- С новым годом, - радостно сообщает он Спирсу. – Я подумал – вдруг ты еще сидишь тут один…
- Я не «еще сижу здесь», мистер Сатклифф, у меня, смею напомнить, сегодня ночное дежурство! – обрывает его Уильям. – И вас с новым годом, до свидания.
- Ну Уил-лиии! – тянет Грелль и улыбается еще шире. – Неужели тебе не скучно? Пойдем к на-ам…
- Вы пьяны, Сатклифф, - констатирует Уильям очевидное, - и, кстати, неподобающе выглядите, но я, так и быть, спишу ваше поведение на праздник.
Этот клоун начинает его сильно раздражать.
- Я трезв, как стеклышко, - торжественно заявляет Грелль, - а выгляжу я… вам не нравится?
Он запрокидывает голову и картинно облизывает губы, одновременно чуть приподнимая подол платья, обнажая кружевную подвязку и полоску белой кожи за ней; в полутьме Уильяму кажется, что ему слепит глаза.
- Нравится, - утвердительно говорит красноволосый, не дожидаясь ответа и верно истолковывая внезапное молчание начальника.
Потом он разворачивается и приближает лицо к лицу Ти Спирса.
- Ты же здесь совсем один, так нельзя, - произносит он еле слышно и неразборчиво, как будто хочет сказать совсем другое, нежели констатировать факт нахождения Уильяма в кабинете в гордом одиночестве.
- Мне это не мешает, - отвечает Спирс, тоже почему-то тихо, словно и сам опьянел от пропитанного винными парами сатклиффского дыхания. – Возвращайтесь в зал.
- Нет уж. Раз я подловил тебя одного, в кои-то веки… и почему ты такой упрямый, Уил-лиии?
- Зачем вам меня… подлавливать? Что вам вообще нужно, Сатклифф? – Уильям отодвигается, вжимаясь спиной в холодный откос окна, стараясь максимально отодвинуться от Грелля, который, как нарочно, подается вперед, почти сталкиваясь с начальником носами.
И молчит.
– Вы что, с ума сошли? – спрашивает Уильям внезапно севшим голосом.
- Сошел, - кивает Грелль и впивается в губы Уильяма быстрым болезненным поцелуем. А потом сразу отодвигается, и на его лице испуг, смешанный еще с чем-то – растерянность?..
- Вижу, - Спирс выдыхает и вытирает губы дрожащей ладонью, злясь и на себя, и на наглого мальчишку. – Плохая шутка. Ищите другой объект для пьяных забав.
- Что? – Грелль трясет головой, и Уильям понимает, что тот его, кажется, не слышит. – Ты такой забавный, Уилли… - и снова тянется поцеловать, но на этот раз Спирс быстрее – отталкивает подчиненного и спрыгивает с подоконника. Кошка недовольно фыркает и сворачивается в клубок
– Уильям кидает на нее завистливый взгляд, он-то должен разбираться с ненормальным Сатклиффом, вместо того чтобы медитировать на зимнее небо.
Красноволосый жнец пошатывается от толчка в грудь, но каким-то чудом удерживается на ногах – действительно, чудо, учитывая предполагаемое количество алкоголя, которое он успел употребить до визита к Спирсу. Надо быть крайне нетрезвым, чтоб так нагло… так…
- Вон отсюда, - шипит Уильям, так и не придумав удобоваримого эпитета для Грелля. – Немедленно, пока я вас не уволил.
- Неужели ты меня уволишь, Уилли? – означенный Грелль коварно улыбается и вновь делает шаг вперед. – Неужели я тебе совсем не нравлюсь?
- Не нравитесь, - Спирс кривит душой, но только чуть-чуть. Чуть-чуть – не больше. Он твердо в этом убежден. Легкая визуальная симпатия к смазливому жнецу – не причина нарушать субординацию. И вообще – начальник Департамента №3 не любит случайных связей, это совершенно исклю… - Что вы делаете?!
Оказывается, рука Сатклиффа уже несколько секунд теребит галстук Уильяма, явно пытаясь его развязать.
- Я – ничего…
- Прекратите балаган! – Спирс хватает назойливую руку и резко тянет вниз.
Улыбка Грелля становится совершенно похотливой.
- О, даже так?
Выясняется, что галстук был невинной альтернативой.
Ширинке.
- Даже… Сатклифф! – надо бы отойти, возмутиться, наорать на нахала, но предательский организм ясно сигнализирует о том, что происходящее ему нравится. И Сатклифф, доступный и откровенно предлагающий себя - то ли женщина, то ли мужчина, двуполый призрак безумной новогодней ночи – тоже нравится.
- Вы не сознаете, что делаете, - это последняя попытка, зеленые глаза напротив гипнотизируют, мерцают и притягивают, пока тонкие пальцы никак не могут справиться с молнией, и Уильям кладет на них свою ладонь, чтоб прекратить все это, но вместо того почему-то на мгновение замирает, коснувшись горячей кожи.
«Я могу остановиться» - говорит себе Уильям.
«Это сон, наверняка я заснул на отчетах» - говорит себе Уильям.
«Я не должен» - говорит себе Уильям.
И сам расстегивает пуговицу и дергает молнию.
Голова плывет, как после хорошей дозы выпивки, и Спирс уже целует Грелля в призывно полуоткрытые губы. Это опасная манипуляция – остро заточенные зубки царапают нежную плоть, но Уильям внезапно перестает чувствовать боль. Все ощущения сосредотачиваются там, где горячая рука уже добралась до своей цели; член стоит так, что внизу живота не сладко, а больно, и Уильям невольно стонет, когда Грелль обхватывает ствол и сжимает. Он оказывается весьма неумелым любовником, движения неслаженные и резкие, то слишком медленные, то слишком грубые, но это с лихвой компенсируется тем, что он вытворяет с шеей Спирса, и силой желания, которую он по неизвестной причине вызывает в Спирсе. Мелькает мысль, что пару недель придется походить в рубашке с воротничком-стойкой. Мелькает – и исчезает в накатившей оргазмической волне. Уильям стискивает зубы, чтоб не заорать, выплескиваясь в руку Грелля, а потом еще долго приходит в себя, закрыв глаза и автоматически отвечая на поцелуи, которые становятся все более медленными, пока не прекращаются совсем.
Спирс вынужден посмотреть на Грелля:
- Что?
- Нууу… - тянет тот и опускает глаза.
- Ну? – нетерпеливо говорит Уильям, чувствуя, что самое плохое только начинается. Сейчас он скажет, что был девственником, и потребует на нем жениться? А с Сатклиффа станется.
- Уилли, - произносит Грелль довольно-таки робко, - тебе понравилось?
- Нет, конечно, - саркастически хмыкает Спирс, про себя выдыхая с облегчением.
- Я так и подумал, - Сатклифф отчего-то выглядит совершенно несчастным.
- Вы… ты что, идиот? – «выканье» неуместно в ситуации, когда у подчиненного пальцы измазаны в его сперме.
- Наверное, - Грелль криво улыбается. – Я не знаю, зачем я это сделал. Прости.
- Прощаю, - Уильяму становится противно. Хорош же он: воспользовался беспомощностью собственного сотрудника… стыд-то какой! – Вы ничего больше не хотите, Сатклифф? – спрашивает он на всякий случай, потому что совесть требует вернуть… долг.
- Н-нет, - Грелль пятится к выходу, - с новым годом, Уилли… ты же не…
- Не беспокойтесь, я никому не скажу, - Спирс думает, что правильно истолковал смущение своего сотрудника.
Грелль секунду смотрит на него нечитаемым взглядом, а потом громко хлопает дверью – Уильям морщится от резкого звука.
Наваждение отступает, и логика, несправедливо засунутая в дальний угол сознания, вновь вступает в свои права.
И что это вообще было?..
***
Уильям садится за стол и пытается заниматься бумагами, но так и не может написать ни слова; мысли заняты Сатклиффом и его странным поступком. И своей странной реакцией.
Уильям не любит быть должным кому-либо. Тем более – Сатклиффу, своему личному маленькому проклятию, которое все время приходится откуда-то вытаскивать, спасать, приводить к общему знаменателю, причем без особого успеха.
Уильям не представляет, на что способен разозленный Грелль. И не хочет представлять. А то, что он чем-то обидел нервного и эмоционального жнеца, сомнению не подлежит. Объясниться, принести извинения… возможно, пообещать прибавку или послабление в графике? Мозги работают будто с перебоями – тщательно выстроенные логические цепочки раз за разом разбиваются о непрошенные воспоминания: горячие пальцы, тонкие губы, затуманенные желанием и непонятным страхом глаза…
Чувство незавершенности давит изнутри, и Уильям сам до конца не понимает, зачем встает, одевает пиджак и выходит в коридор. Он уже приготовил приличествующее случаю объяснение того, почему он вдруг решил посетить ненавистную вечеринку. Однако оно оказывается ненужным – как только Спирс ступает в зал, на него сразу же обрушивается какафония звуков, и добрый десяток шинигами обступает его, хлопая по плечу, предлагая выпить и называя «старым добрым Уильямом». Конечно, они достаточно навеселе, чтоб забыть свое истинное отношение к начальству, но Спирсу проявления пьяного льстивого дружелюбия противны. К тому же он ищет кое-кого определенного.
А Сатклиффа нет ни среди танцующих, ни у бара, ни рядом с гигантской пуншевой чашей. Кто-то зачерпывает из нее и всовывает в руку Уильяма полный стакан, он машинально принимает его и вертит головой по сторонам: неужели ушел? Неудобно, придется разговаривать в рабочее время, а это недопустимо – вести подобные разговоры при свете дня.
- Вы не видели мистера Сатклиффа, Нокс? – наконец решается он.
- На балконе он. Курит, - Рональд указывает бокалом в нужном направлении. – Зачем вам Грелль, с нами тоже интерес… Уильям, эй!
Но Спирс уже идет к выходу на балкон, так и не избавившись от стакана с пуншем.
***
Сатклифф стоит к нему спиной, опираясь о чугунную ограду, и держит сигарету в неимоверно длинном мундштуке. «Позер» - фыркает Уильям про себя. Вторая мысль более практична, и он ее даже озвучивает:
- Вы же так замерзнете.
Грелль вздрагивает и роняет мундштук за перила.
- Черт! – он смотрит на Уильяма с откровенной злостью. – Вам-то какое дело? Хочу и мерзну. Может, мне жарко.
- У нас не хватает рабочих рук, - невпопад говорит Уильям и снимает с себя пиджак. – Наденьте.
- Обойдусь.
- Не обойдетесь, - Уильям накидывает пиджак на узкие плечи, а затем решительно спрашивает:
– Что я сделал не так?
- Все отлично, - Грелль смеется, пожалуй, слишком громко, - только я уронил мою сигарету. О, пунш! – он забирает из рук Спирса пунш и делает большой глоток. – Гадость, конечно...
- Вам уже хватит.
- Думаете, я пьян? – мрачно улыбается Грелль. – А вот и нет. Я и выпил-то всего ничего, хотя это поправимо. Думаете, - он ставит стакан на перила и вскидывает на Уильяма невозможно зеленые глаза, - вас может захотеть только надравшийся в стельку?
Кровь бросается Уильяму в лицо, и он вдруг замечает, что голос у Сатклиффа совершенно трезвый и совершенно ледяной - холоднее, как падающий на улице снег.
- Я ничего не думаю.
- А зачем пришли?
Действительно, зачем?
- Извиниться, - честно отвечает Уильям.
- За что? Я сам хотел…
- Хотели?.. – что-то происходит в атмосфере, и Уильям перестает ощущать промозглый зимний ветер.
И что-то меняется в глазах Сатклиффа, когда он говорит:
- Хочу.
***
Уильям создает телепорт прямо там, на балконе, и перемещает себя и Грелля молча; оказавшись в своей квартире, он, ни говоря ни слова, включает свет, потому что ему необходимо видеть, что он делает, и видеть Сатклиффа, тяжело дышащего после излишне быстрого перемещения.
Уильям не знает, о чем думает Грелль, наблюдающий за тем, как он раздевается, скидывая с себя одежду с невероятной скоростью, но увиденное ему явно нравится, судя по энтузиазму, с каким он целует уже полностью обнаженного Спирса.
Идеально застеленная кровать сминается, когда Уильям опрокидывает на нее Грелля и впервые по-настоящему смотрит на него, на обтянутые чулками длинные стройные ноги, белоснежно-белую кожу, заливающий острое лицо румянец – а может, и не румянец вовсе, а отсвет от алых волос, с Сатклиффом не угадаешь – и чувствует себя еще более одурманенным, чем в кабинете.
По этим ногам можно провести рукой, сжать бедро над подвязкой, потом задрать подол платья, обнажая вздрогнувший от прикосновения впалый живот; и намеренно растягивать поцелуи, и ласкать все, до чего можно дотянуться, специально обходя вниманием напряженный член под тонким шелковым - почти женским - бельем.
Грелль стонет, выгибается, старается потереться о Уильяма пахом; а тот ловит его мечущиеся руки и заводит за голову, прижимая к покрывалу, и говорит в искусанные губы:
- Не так быстро.
Ему действительно хочется растянуть удовольствие, тем более, что он понятия не имеет, станет этот первый раз последним или нет. И он ласкает шею и вставшие соски со всем тщанием, на которое способен, и все-таки дожидается нетерпеливого стона:
- Ну же, Уилли!
Когда он облизывает палец и проталкивает внутрь, Грелль закрывает глаза и улыбается, но улыбка сразу же превращается в гримасу, жнец вцепляется в спину Уильяма и шепчет умоляюще:
- Еще… о, черт, еще…
«Еще» - войти в податливое тело одним рывком, намеренно причиняя боль, чувствуя внезапно проснувшейся интуицией, что эта боль Сатклиффу по душе; двигаться все быстрее и быстрее, задыхаясь, закусив губу и взмокнув, до звона в ушах, до искр и кругов перед глазами. Грелль кончает шумно и долго, забившись под Уильямом в судороге, и тот удерживает его на месте с ощутимым трудом. Его собственный оргазм заставляет его закричать, до синяков сжимая руки на узких бедрах.
Через несколько минут, скатившись с Сатклиффа и кое-как отдышавшись, Уильям вспоминает, что так и не снял с него платье, которое наверняка безнадежно испорчено.
Он прослеживает глазами порванные чулки и запачканную спермой ткань:
- Прости.
- Ничего, - Грелль потягивает и зевает. – Слушай, я посплю тут немного, можно?
Вместо ответа Уильям кивает. Платье и остатки чулок летят на пол, Сатклифф юркает по одеяло и устраивается, повернувшись на бок лицом к начальнику.
- Не знаю, как тебе, а мне понравилось, - он зевает, - мне было хорошо…
- Мне тоже, - честно говорит Уильям, но Грелль уже спит, и невольно хочется на мгновение тоже закрыть глаза – нет, не заснуть, лишь только отдохнуть чуть-чуть…
***
Он просыпается от холода, оглядывается и видит, что Сатклифф неподвижно стоит у открытого окна, а в комнату летят снежинки.
- С… Грелль? – осторожно зовет Уильям. – Иди сюда?
- Лучше ты иди сюда, - парирует Сатклифф, голос у него веселый и какой-то восторженный.
Уильям подходит с твердым намерением закрыть раму.
- Красиво, - тихо произносит Грелль и, не глядя, нашаривает в темноте его руку; от этого жеста что-то сжимается в груди. – Ты никогда не думал, что кто-то всем этим управляет?
- Естественные законы природы? – хмыкает Уильям.
- Да уж, ты наверняка можешь сосчитать грани у каждой снежинки. А ведь они просто красивые и разные. Как ты, - Грелль оборачивается и протягивает Спирсу ладонь, на которой тает несколько белых звездочек.
- Что за ерунда, - бормочет Уильям и, повинуясь непонятному порыву, прижимается к мокрой ладони губами.
Снег падает и падает, город заметает до самых крыш, но Уильяму в эту новогоднюю ночь почему-то тепло.
@темы: слэш, фанфики, Kuroshitsuji