[ryo-kun]

20.07.2009 в 18:24

Пишет  Fujin!!:

ижду не порадуется и перестанет меня любить, но надо знать, кого просишь, да, я не специально ><
спн, адам, кастиэль

Адам не из прожженных циников, поднимающих на смех любые возможности сверхъестественного, но и не из особенно набожных, свято верящих в волю Господню, так что – когда к нему приходит ангел, он не очень-то знает, как реагировать и что чувствовать. Он просто как-то просыпается ночью, наверное, дурной сон, а тот сидит на его кровати, ничем не отличимый от обычного человека, и за спиной его белоснежные крылья.
Ладно, нет, не так – не видно никаких крыльев, просто какой-то незнакомый мужик сидит посреди ночи на его кровати. Но они чувствуются.
Адам садится на кровати, сонно и растерянно моргает, и отчего-то ему не страшно.
- Ты кто? – Он спрашивает.
И вот тогда-то он и говорит, что ангел Господень. Не то чтобы Адам настолько наивен или глуп, чтобы верить в подобную чушь, но чувствуются крылья, и он просто пожимает плечами в ответ – спокойно и без сомнений, как сделал бы, объявись пара парней и рассказав о демонах и отце – ложится и засыпает.
И спит без сновидений.
***
Ангел навроде как следит за ним – довольно самонадеянное утверждение, но на это слишком сильно похоже, потому что когда занятия в университете на первом этаже, и Адам скучает и смотрит в окно – он видит его сероватую фигуру. Или – когда он возвращается вечером домой, слышит за спиной шорох, оборачивается, но нет ощущения опасности. Или – когда они сидят с приятелями в местном кафе, разговаривают, смеются, а этот стоит на улице и смотрит на них через стекло, и почему-то никто, кроме Адама, его не видит. Он не спрашивает, не тыкает, но понимает это по взглядам их, легко скользящим по окну, за которым стоит и смотрит на них какой-то мужик.
У мужика этого грустные, серьезные глаза.
И Адам отчего-то выходит - будто позвонить, а сам кивает ангелу, тот подходит, и, должно быть, если его и правда никто не видит, стоящий у дверей и разговаривающий Адам смотрится довольно нелепо.
- Зачем ты ходишь за мной? - спрашивает он просто. Все-таки он не девчонка, чтобы находить интригующими такие загадки, или самыми главными в жизни, важнее экзаменов в универститете. - Я что, избранный типа Нео, мессия или что-то такое?
Ангел качает головой в ответ, кажется - улыбается самыми краешками губ, но глаза у него все равно печальные.
- Нет, вовсе нет.
А потом Адам слышит шорох, отворачивается всего на секундочку, а когда смотрит назад - его уже нет.
***
Вечерами, когда промозгло и сыро, а мать задерживается на работе, Адам часами валяется на диване с приставкой, и иногда ангел приходит и сидит рядом с ним, глядя, как он играет, хмурится от напряжения, дергаясь и уворачиваясь всем телом во время ударов. Мальчишка. Иногда он играет в спокойные игры или просто есть настроение поболтать:
- Значит, ты мой ангел-хранитель?
Ангел отводит глаза отчего-то, отворачивается.
- Нет. Я несколько выше в иерархии.
Адаму наскучивает играть, он идет на кухню, бросает через плечо, и ангел идет за ним.
- А у вас и иерархия есть? Прикольно.
- Это не совсем подходящее слово, - отвечает тот и поджимает губы недовольно.
- Ну может быть, - Адам пожимает плечами. - А имя у тебя есть?
Ангел отходит на пару шагов и отворачивается, будто он и так сказал слишком многое.
- Это не имеет для тебя значения.
Адам открывает холодильник, гремит там, доставая ингридиенты, отвечает:
- Ясно. Сэндвич будешь?
***
Снег выпадает очень поздно, виданное ли дело - первый снег только накануне Рождества; Адам хороший мальчик, у него достаточно приятелей, с которыми можно его отметить, но он празднует с мамой. Дело в том, что у него только мама одна, и она совсем не зануда.
Выпадает снег, и они с мамой играют в снежки, и с другими Адаму, может, и было бы стыдно за такое ребячество, но маме за тридцать - и ничего. Она убегает, прячется за деревьями и швыряет пригоршни снега ему за шкирку, но и он не остается в долгу, и оба они покрасневшие от холода, тяжело дышащие и смеющиеся, и это один из самых идеальных их Рождественских праздников, были еще парочку, когда отец к ним приезжал.
Мама уходит проверить оставленную в духовке индейку, и Адам, еще широко улыбающийся, подкидывающий в руке снежок, оборачивается и видит его. Холодрыга, но одет ангел так же, как и всегда, и не видно пара от его дыхания.
Адам кидает в него снежок, тот попадает прямо в грудь и расплывается белым пятном, Адам смеётся.
- Ну что ты ко мне привязался? Нравлюсь, что ли?
И снова кидает снежок, но он пролетает насквозь, ангел смотрит на него серьезно, и отвечает наконец:
- Потому что ты скоро умрешь.
Вот такие вот подарки делают ему посланники Божьи на Рождество.
***
Глупо трястись от страха, когда приходит какой-то мужик и говорит, что ты умрешь, но не по себе все равно, навроде как от перебежавшей дорогу черной кошки или разбитого зеркала. Жить не мешает, но, случись что - вспоминается.
Адам вспоминает об этом, когда пропадает полицейский, помогавший его отцу. Он узнает об этом от матери, голос её беспокоен; Адам не говорит ей ничего про ангела, идет в свою комнату, и там ждет он, знающий последние новости.
- Совсем скоро, да? - Спрашивает Адам, садится на кровать, и когда человек знает о скорой смерти, он становится младше лет на десять, а Адам и без того не стар.
- Да, - отвечает ангел спокойно, и вглядывается в лицо его с неестественным, безразличным почти интересом.
Адам сидит долго, сглатывает, смотрит на него снизу вверх и спрашивает тихо, не просьбой, но:
- Спасешь меня?
И становится понятно, отчего смотрел на него этот ангел невеселыми такими глазами.
- Мне запрещено, - отвечает он. - Тебе страшно?
Адам хороший мальчик, он не ругается матом.
- Не то слово, бля.
***
Если бы Адам умел убивать ангелов - он бы сделал это наверняка. Возвращаясь из полицейского участка он видит его на пороге дома, и ему плевать теперь, насколько это странно будет выглядеть со стороны - он хватает его за шкирку, плевать, что ниже, меньше и простой человек, хватает и бьет о стенку, и бьет по лицу, по груди - изо всех сил, долго и истерично; ангел моргает, смотрит на него безжизненно и чуть удивленно, даже не пытается сопротивляться, и понимает, что человек плачет.
- Ты не говорил, что они убьют маму, - орет он, вот прям орет во всю глотку, на всю улицу. - Какого хрена ты не сказал про маму.
По себе он не плакал так, и ангелы ничегошеньки не понимают в людских эмоциях.
- Я не думал, что это важно.
- Это важно, мать твою, - Адам ударяет его еще раз и отпускает, прижимается лбом к груди и плачет, и продолжает тихо, всхлипами. - Это самое важное во всей этой истории.
Ангел теряется, неуверенно гладит его по волосам, пртягивает ближе, успокаивающим неумелым движением; единственное, что он может сказать на это:
- Она попала в рай.
***
Адам не из тех, кто покорно сложит ручки и даст себя сожрать, но и то, что шансов у него не особенно много, он понимает. К своей смерти он готовится тщательно - находит бейстбольную биту, подаренную отцом, собирает ножи побольше и ждет. Садится и часами ждет, наготове, и изматывается меньше, чем за сутки от этого непрерывного ожидания.
Тварь приходит из вентелеционного отверстия, и Адам даже успевает отмахнуться битой, цудовище серое и склизское, и он перепуган, конечно, но бьет четко и быстро, как учил отец, и оглушает его. Адам стоит с битой наперевес над обездвиженным монстром, сердце его бьется быстро и часто, и думает - хотя нет, не думает он, что спасся.
Дело в том, что второе из них его мать, оно просто стучится в дверь, и Адам даже ожидал чего-то подобного, но все равно открывает, и, наверное, в этот момент ожившая мама и вернувшийся отец - те две вещи, надеяться на которые он не смог бы перестать никогда.
Мама легко вышибает биту из его рук, прикладывает виском об угол стола, и когда он приходит в себя чудовищ двое, он привязан к столу, и они явно собираются пользоваться собранными для защиты ножами долго и со вкусом. Вид ножа в руках матери пугающе привычен - он отлично готовила.
Наверное, боль это не то, что стоит со смаком описывать перед смертью.
Ему кажется - хотя в последний момент жизни трудно это различить - будто ангел стоит рядом, сжимает его плечо крепко-крепко и шепчет как заведенный, словно это может иметь значение сейчас: "Ты попадешь в рай".
Они были правы - он оказался и правда очень криклив.